Дни печали мисс Халлаген
Шрифт:
Хогарти с Джеком торопливо вышли из отеля.
20
23 часа 30 минут. 14 сентября
– Ночь проведем в Одессе, – сказал Равен.
Мари непроизвольно вздрогнула, но не сказала ни слова. Они находились в дороге уже много часов. Оба нервничали, и Равен начал терять терпение. Он уже почти сутки без отдыха вел машину, и девушка не изъявила ни малейшего желания подменить его. Что она думает? Не может же она манекеном сидеть рядом и надеяться, что он даром довезет ее до Голливуда? Нет, красотка, настал момент расплачиваться за путешествие!
– Это маленький городок,
– Нам понадобится по крайней мере неделя, чтобы добраться до Голливуда, – нервно сказала Мари.
– Эта ночь пролетит быстро, – с усмешкой возразил Равен.
Она бросила на него взгляд, но ничего не ответила. Через несколько минут они въехали в городок. Равен остановился возле бензоколонки и заправил бак. Узнав у служащего адрес отеля, поехал в указанном направлении.
– Итак, мы – мистер и миссис Юнг, не забывайте этого, – предупредил он, выходя из машины.
Она молча пошла следом за ним. Дежурный швейцар принес из машины их багаж. Равен быстро заполнил регистрационную карточку. Портье посмотрел на фамилию, которую записал Равен, и непроизвольно вздрогнул. Равен с подозрением посмотрел на него.
– Что-нибудь не так, приятель? – спросил Равен, и глаза его мгновенно стали жесткими.
Портье покачал головой.
– Ничего особенного, мистер. Просто вы забыли указать, откуда вы приехали.
Равен взял ручку и дописал – Джефферсон-Сити.
– Номер на двоих? – спросил портье.
Мари вздрогнула.
– Конечно, – ответил Равен, улыбаясь.
Лифта в отеле не было, и они поднялись в свой номер пешком вслед за швейцаром-негром.
– Эти провинциальные гостиницы действуют мне на нервы, – раздраженно проворчал Равен.
Мари почувствовала, что теряет волю к сопротивлению. Сердце ее бешено стучало, и она чувствовала себя совсем разбитой. Они вошли в просторный, безвкусно обставленный номер, в котором большая железная кровать занимала почти половину пространства. Негр, получив щедрые чаевые, тут же удалился, оставив их вдвоем.
Равен снял плащ и зевнул.
– Ну, что вы на это скажете? – спросил он, критически оглядывая номер.
– Я нахожу это гнусным и ужасным, мистер Юнг, – с содроганием ответила Мари. – Разве нельзя было устроиться иначе? Ведь вы могли заказать комнату и для меня.
– Конечно, мог бы, – с улыбкой ответил Равен.
– Вы утверждали, что у меня не будет причин для беспокойства. Вы отдаете себе отчет в том, как все это ужасно?
Равен сел на кровать.
– Я довез тебя до этого города, – сказал он. – И нахожу, что имею право на некоторую любезность с твоей стороны. Но мне не хочется тебя принуждать. Все очень просто. Если ты хочешь продолжить поездку вместе со мной, этой ночью ты останешься здесь и постараешься быть милой со мной. Если же хочешь остаться в этом городишке или вернуться пешком в Сан-Луи, я сейчас же уезжаю дальше. Но один. Что ты на это скажешь? – Он помолчал, затем, поморщившись, добавил: – Вообще-то у меня не было намерения обращаться с тобой подобным образом.
Она присела на кровать с противоположной стороны и расплакалась.
– Господи! – сквозь рыдания проговорила она. – Какой же я была безумной!
Равен привлек ее к себе.
– С тобой, что, еще никогда этого не было?
Она отвернула от него лицо.
– Никогда.
– Не бойся. Рано или поздно, но через это надо пройти. Девушки, мечтающие получить работу в Голливуде, не могут быть девственницами и танцовщицами одновременно. Встань и разденься. Уже поздно. Я буду мил с тобой, вот увидишь.
Она выпрямилась, глядя на него умоляющим взглядом.
– Дайте мне минуту отсрочки, позвольте раздеться одной.
Равен рассмеялся.
– Не разыгрывай из себя недотрогу. – Он вновь обнял ее. – Я сам сниму с тебя твои тряпки…
– Нет!..
Но он уже потерял остатки терпения и грубо опрокинул ее на кровать. Она увидела животный блеск его глаз, и готовый вырваться вопль застрял у нее в горле.
– Молчи! – Равен зажал ей рот ладонью. – Так ты хочешь побыть со мной, или мне лучше уехать?
Вытянувшись на спине, она с ужасом смотрела в его безжалостные глаза. Крупные капли пота выступили на его сероватой коже. Она чувствовала, как дрожь ее тела передается кровати, и знала, что если окажет сопротивление, он попросту изнасилует ее, а затем бросит в этом Богом забытом городишке. Бросит с одним долларом и сорока центами, которые имелись в ее кошельке в настоящий момент. Нет, теперь она уже ничего не сможет сделать. И, может быть, это будет не так ужасно, как ей кажется? Знакомые девушки, которые прошли через это, не жаловались. Она закрыла глаза, чтобы не видеть это искаженное похотью лицо.
Он схватил рукой за вырез платья и одним движением разорвал легкую материю. Мари попыталась приподняться, но он толкнул ее обратно.
– Не шевелись! – прохрипел он. – Я куплю тебе все, что ты пожелаешь, но не шевелись!
– Нет, нет, не надо, прошу вас! – бессвязно шептала она, хватая его за руки, когда он срывал с нее пояс с чулками. – Не надо! Это так ужасно!..
– Молчи!
Ее руки бессильно упали. Он сорвал с нее трусики, и теплый воздух ночи омыл ее испуганную наготу. Она спрятала вспыхнувшее лицо в ладонях и заплакала от бессилия. Ее стройное тело, крепкая, хорошо сформированная грудь воспламенили его еще больше. Но едва он протянул к ней дрожащие от вожделения руки, раздался сильный, требовательный стук в дверь. Равен застыл, словно парализованный, ничего не понимая, но сознание тут же вернулось к нему, и он одним прыжком вскочил на ноги, выхватывая револьвер.
– Кто там? – хрипло прорычал он.
Мари повернулась на бок, продолжая закрывать лицо ладонями. Плечи ее содрогались от рыданий.
– Равен! Открой дверь, выброси оружие и выходи с поднятыми руками! – пролаял из-за двери угрожающий голос.
Он все понял. На ум пришел портье и его удивленный взгляд. Он в западне! И нет даже автомата. Идиот, он оставил его в машине! Равен выстрелил в дверь и услышал, как полицейские с проклятием отскочили от двери.
Мари вскрикнула и села на постели.