Дни знамений

Керр Катарина

Хлестнув клинком, плашмя, по крупу своего коня, он заставил его врезаться в бок вражеской лошади, и, не дав противнику обернуться, вонзил тому клинок в спину, и тут же, крутнувшись, поразил еще одного. Как в тумане, он видел, как к нему скачут люди, выкрикивая имя Эрди-ра, но продолжал сыпать удары на все стороны, прорубая путь сквозь толпу дерущихся. На несколько мгновений он сошелся с единственным из шести, кто успел повернуть к нему лошадь. Он парировал и наносил удары, оставаясь сам невредимым, пока вражеская лошадь не заржала и не встала на дыбы – это Ренис вонзил в нее клинок сзади, а когда она упала, Ираэн добил всадника. Покончив с этим поединком, он повернул лошадь, чтобы сражаться рядом с Ренисом.

– Я видел, как ты

врезался в схватку! – крикнул Родри, подъезжая, чтобы защищать его слева. Пот стекал по спине Ираэна даже не каплями, а ручьями, и он ловил ртом воздух во время драгоценных мгновений передышки. Но это продолжалось только миг. Пятеро всадников скакали на них. Ираэн услышал, как они перекрикивались: «Вот он, хватайте же проклятого наемника!»

Вдруг Ираэн вспомнил о дротиках, выданных накануне. Перехватив меч левой рукой, он достал один из колчана, метнул во вражеского коня и тем же плавным движением выхватил второй. Раненый в грудь, конь упал, седок свалился под копыта коней, напиравших сзади. Ираэн услышал дьявольский хохот Родри, когда враги завертелись в замешательстве. У юноши как раз хватило времени, чтобы перехватить меч обратно до того, как противники восстановили строй и двинулись в атаку. Тройка не поддалась, тогда враги попытались напасть сзади. Ираэну пришлось податься в сторону, чтобы избежать удара в спину. Направляя коня коленями, он увертывался от ударов, пригибался, бил сам, пока противник вдруг не умчался туда, где бились основные силы. Преследуя его, Ираэн мельком поглядел на Родри, и даже опасность не помешала ему восхититься искусством Серебряного кинжала: он словно плясал, то вскидываясь, то пригибаясь и нанося удары с холодным расчетом. Противник Родри сделал выпад, промахнулся и неуклюже отпрянул назад, когда Родри нанес ему удар в плечо.. Воин Ястреба явно хотел покончить с Родри, и Ираэн видел, что им двигала не безликая необходимость убивать, потому что так положено, но жгучая личная ненависть.

– Серебряный кинжал, – шипел он, – ах ты, проклятый ублюдок!

Он снова напал, и Родри принял удар на меч. На миг противники сцепились клинками, но Ираэн так и не увидел, кто первым высвободился. Спину его вдруг словно пламенем обожгло – сзади ему нанесли скользящий удар. Ираэн едва успел увести коня в сторону, обернуться и заставить коня кружиться, пока не оказался лицом к лицу с нападавшим воином Ястреба. Ираэн ударил – и победил благодаря большей скорости. Прежде чем враг смог отвести удар щитом, Ираэн вогнал острие меча в его правый глаз. Со звериным воплем тот покачнулся в седле, уронил меч и с напрасным усилием схватился за клинок, который Ираэн уже успел выдернуть. Ираэн изогнулся и, ударив его плашмя, сбил с коня. В пылу битвы враг свалился прямо под копыта несущейся сзади лошади. Когда она взвилась на дыбы и отскочила назад, группа наседающих врагов отступила, выкрикивая проклятия и призывы к мести.

Над полем битвы играли рога. Сражающиеся приостановились в нерешительности, прислушиваясь к их настойчивому призыву. Ираэн было направил коня вперед, но сквозь шум битвы донесся голос Родри:

– Не преследуй их! На этот раз это вражеский рог зовет к отступлению.

Поле очистилось: и воины Адри, и его союзники убегали, спасая жизни. Ираэн увидел лорда Эрдира – тот носился по полю, приказывая своим воинам оставаться на местах и не преследовать противника. Задыхаясь, обливаясь потом, Ираэн, Родри и Ренис остановили коней рядом и, откинув кольчужные капюшоны, взглянули друг на друга.

– Смотрите, как бегут, – сказал Ираэн. – Неужели мы так славно бились?

– Нет, – еле выдохнул Ренис. – Им просто стало не за что сражаться. Родри убил лорда Адри при первом же напоре.

Родри отвесил поклон, и глаза его блестели от радости, будто он только что отпустил шутку и наслаждался реакцией слушателей.

– Перед битвой я вел себя постыдно, – сказал ему Ираэн. – Ты меня простишь?

– Парень, да о чем ты?

Ты ничего такого не сделал. Но как ни хотел Ираэн поверить этим словам, а не мог. Молодой воин знал, что те слезы на глазах он будет ощущать всю жизнь.

Осторожно обходя мертвых и раненых, начали подтягиваться остатки отряда. Не было ни похвальбы, ни радости битвы – всего, что воспевается бардами, – они просто сидели в седлах и ждали, пока подъедет Эрдир. Лицо лорда раскраснелось, борода сбилась от пота.

– Ну, чего ждете, поганцы? – рявкнул Эрдир. – Нам нужно увезти раненых! – и он мечом указал на группу людей, в том числе и на Ираэна. – Обойдите поле и соберите лошадей. Они разбрелись по всей этой проклятой долине.

Ираэн был рад вывести коня из строя и ускакать. Ниже по ручью кони, ускакавшие, когда убили их седоков, ждали, сбившись в табунок, слепо доверяя людям, которые вели их на смерть.

Достаточно было взять под уздцы пару из них, и остальные покорно потянулись следом. Ираэн поехал дальше по течению, якобы чтобы посмотреть, не осталось ли коней в зарослях орешника над водой, но на самом деле, попросту, чтобы побыть наедине с собой. Внезапно ему снова захотелось плакать, – сесть на землю и плакать навзрыд, как дитя. Его охватил стыд – что же с ним не так, отчего он испытывает такое желание, одержав победу?

Ираэн нашел одного гнедого мерина на опушке рощицы. Он спешился и ослабил удила обоих коней, чтобы они могли напиться, потом сам упал на колени и набрал воды в ладони. Она показалась ему вкуснее лучшего меда. Когда юноша взглянул в светлые воды, бьющиеся о гальку на дне ручья, он подумал о тех бардах, что пели о людских жизнях, утекающих быстро, как вода. Они были правы: доказательства лежали на поле в нескольких сотнях ярдов позади. Он встал на ноги и постарался собрать всю свою волю, чтобы вернуться и помочь раненым. Но не хотелось ему ничего, только оставаться здесь, смотреть на мягкую зеленую траву, освещенную солнцем, оставаться здесь и ощущать себя живым.

Вдали в долине он заметил одинокого всадника, едущего быстрой рысью и ведущего животное, издали похожее на вьючного мула. Вскочив в седло, юноша поскакал навстречу. Всадник оказался женщиной, пожилой и седоволосой. Но голос у нее был на удивление молод и силен, будто у юной девушки.

– Ираэн, Ираэн, – прокричала она, – где Родри? Он жив? Этот ужас кончился?

Ираэн широко распахнул глаза и ошеломленно кивнул. Она рассмеялась, видя его недоумение.

– Я все объясню. Но сейчас лучше поторопиться. Боюсь, здесь многим нужна моя помощь.

Вместе они спустились в долину так быстро, насколько позволяла скорость мула. По полю битвы сновали спешившиеся воины, помогая раненым высвобождая их из-под мертвых тел, и избавляя раненных лошадей от ненужных страданий. Лорд Эрдир стоял на коленях над одним из раненых неподалеку от собранных лошадей. Когда Ираэн подвел Даландру, Эрдир вскочил.

– Травница! – воскликнул он. – Хвала богам! Смотри, Комерр истекает кровью!

Ираэн присоединил найденных коней к табуну и оставил Даландру заниматься своим делом. Он заставил себя пересечь поле битвы, пробираясь между мертвыми и умирающими, лишь для того, чтобы доказать себе, что и он может, как настоящий мужчина, смотреть на смерть без содрогания, но это оказалось непосильной задачей. Наконец он отыскал Родри: тот, склонившись над телом лорда Адри, методично обыскивал его карманы – обычное дело для серебряных кинжалов.

– Травница приехала, – сказал Ираэн. – Появилась словно из ниоткуда.

– Наверное, ее послали боги. Ты уже слышал о Комерре? А Тьюдиру нанесли несколько ран, прежде чем он умер. Сын его тоже мертв.

– Я так и думал.

Родри спрятал кошель с монетами за пазухой, под кольчугой, и поднялся, проведя рукой по влажным от пота волосам.

– Ты, как я понимаю, не хочешь вернуться к отцу?

– Ох, попридержи язык! Чтобы до скончания дней своих помнить, что я трус и ни к чему не пригоден к жизни?