Дни

Лавгроув Джеймс

Хвостатый называет цифру, и Мойл, услышав ее, вздергивает подбородок и делает движение губами, как бы беззвучно присвистывая.

– Весьма щедрый подарок, сэр. Насколько я понимаю, это ваш близкий друг?

– Очень близкий.

– Ну хорошо, давайте тогда посмотрим, что тут у нас есть. – Мойл поворачивается к покрытой сукном доске позади него, к которой приколото еще несколько десятков виниловых футляров с коробками всевозможных цветов и размеров, все – превосходные образцы. Мойл снимает три штуки.

– Вот это – не что иное, как коробок клуба «Пурпурный

ананас», – начинает он, аккуратно придерживая первый футляр за уголок, чтобы хвостатый мог вблизи рассмотреть его содержимое. – Как наверняка знает ваш друг, клуб «Пурпурный ананас» закрылся за три дня до намеченного открытия, потому что главный участник консорциума, учреждавшего клуб, объявил о своем банкротстве и покончил с собой. Было выпущено пятьдесят рекламных коробков спичек, но, как считается, в настоящее время в обороте их находится вдвое меньше. Обратите внимание на логотип – он выполнен пурпурными металлическими чернилами – и на веселенькую картинку.

– Из всех ваших коробков спички вынуты, – замечает хвостатый.

– Но, сэр, спички внутри никогда не оставляют. Нет-нет.

– А почему?

– Во-первых, от фосфора тускнеют краски. Но главная причина – в том, что коробки лучше хранить и выставлять в сплющенном виде.

– Я этого не знал. Ладно, сколько?

Мойл берет со стола сканер и проводит по прямоугольнику со штрих-кодом, наклеенному с оборотной стороны на виниловый футляр. На экране кассового аппарата, соединенного гибким шнуром со сканером, появляется цена. Продавец указывает хвостатому на цифру.

– Ясно, – говорит хвостатый. – А подороже у вас что-нибудь есть?

– Подороже, – повторяет Мойл с плохо скрываемым энтузиазмом. – Сейчас. – Он снимает с доски еще один футляр. – Вот специальное издание. Выпуск по случаю официального выхода в свет одного из членов королевской семьи. Обратите внимание на гербовый мотив с розовой короной и парой переплетенных человеческих тел. Специалист по геральдике сказал бы – «на задних лапах». История за этим стоит такая: в последнюю минуту упомянутое лицо из королевского семейства пошло на попятную, и публичное разглашение его сексуальной ориентации так и не было сделано, но кто-то из конюших прикарманил несколько коробков этого специального выпуска, и они тайным ручейком просочились к частным коллекционерам. Разумеется, дворцовая пресса опровергала слухи о каком-либо светском выходе и, в свой черед, утверждала, что спички выпустила, должно быть, антироялистская фракция, чтобы скомпрометировать королевскую семью.

– Как будто их еще кто-то способен скомпрометировать.

– Вот именно, сэр. Как бы то ни было, дворец их выпустил или нет, но таких спичек существует всего несколько коробков, а скрывающаяся за ними история добавляет им определенную пикантность – не правда ли?

– Но, насколько я понял, установить их происхождение невозможно?

– Думаю, нет, сэр. Это обычная беда со всеми так называемыми курьезными экземплярами.

– Жаль. Мой друг помешан на достоверном происхождении.

– Как и все настоящие филуменисты.

Фрэнк, околачиваясь поблизости, наблюдает за подозреваемым и, сам оставаясь незамеченным, бегло осматривает камеры слежения. Все камеры, которые он здесь видит, нацелены на хвостатого. Отлично.

– «Глаз»?

– Все еще на месте, мистер Хаббл.

– Есть тут охранник неподалеку?

– Одного я предупредил. Он в двух отделах от вас. Зовут – Миллер.

– Хорошо.

– Вот видите? Не все же мы тут – идиоты безмозглые.

– Хотелось бы в это верить.

Слышится саркастический смешок.

– Да вы сегодня в форме, мистер Хаббл!

Фрэнк, мысленно послав в ответ проклятья, снова принимается наблюдать за сценой, которая разыгрывается возле прилавка.

– А как насчет этого? – интересуется хвостатый, показывая на третий коробок из тех, что выбрал Мойл.

– А, этот. «Raj Tandoon»,дорогой индийский ресторан. Первый тираж. Красивый дизайн, но, видите, тут типографская ошибка – напечатано: «Rat Tandoon» [6] .Досадная оплошность или чья-то злая проделка? Кто знает? Так или иначе, ресторатор по понятным причинам счел, что подобная ассоциация грызуна с едой способна отпугнуть любого, и заказал новую партию спичек, а старую велел уничтожить. Однако несколько оригиналов уцелело. Их высоко ценят – они ведь почти уникальны. Но, вы, наверное, заметили, тут чуть повреждена серная полоска, а на лицевой стороне крошечная трещинка.

6

«Радж-Тандури» и «Крыса-Тандури».

– Можно мне все-таки вынуть его, чтобы получше разглядеть?

– Разумеется. Только, прошу вас, будьте очень осторожны.

– Конечно.

Хвостатый извлекает коробок из футляра и осматривает. Мойл наблюдает за его движениями с видом если не собственника, то, по крайней мере, заботливого родителя; он даже подставил ладони – на случай, если спичечница выскользнет, но покупатель, очевидно, умеет обращаться с такими драгоценными вещицами: держит только за уголки, прикасается лишь кончиками пальцев – словом, обходится с раритетом с тем трепетным почтением, которого обычно удостаиваются древние и ветхие, грозящие рассыпаться ъпрах священные реликвии.

Убедившись в том, что покупатель не повредит товар, Мойл снова поворачивается к покрытой сукном доске. Барабаня большим пальцем по губам и напевая про себя, он окидывает взглядом коллекцию. Затем решительно тянется вверх и, сняв с доски еще два футляра, кладет их перед хвостатым, который к тому времени уже засовывает «Rat Tandoori» обратно в футляр.

– Ну как, заинтересовались? – спрашивает Мойл.

– Этим – нет.

– А могу я спросить почему?

– Мой друг предпочитает целки.