До Эльдорадо и обратно
Шрифт:
– Это почему это по помойкам? Как в Сухуми – так молодец, а как что, так помоишник?
– А что тут обидного? Вон чайки, символы чистоты, если верить Чехову, постоянно на помойке тусуются!
– Да не собачьтесь вы, ещё прибыли не видно. Вот, как делить начнём – тогда… – примирил нас зав. по частным лицам.
Делать нечего, миллион хочется – аж «кушать не могу». Пошёл я на это собрание. Вот это да! Проходило оно в комнате, раза в полтора больше по площади, чем весь наш банк, включая лестничную клетку у входа. Посередине стоял круглый стол, на нём художественное произведение – ваза с цветами в стиле фэн-шуй. (Мне потом объяснили, что ваза представляла собой антикварную ценность,
Стали обсуждать детали обогащения на почве любви народа к литературе. Тут надо сказать, что СССР ещё помнился хорошо, а в «самой читающей стране мира» любые книги, кроме трудов классиков марксизма-ленинизма (включая «Малую землю» Л.И. Брежнева), а также поэтов и писателей, к ним примкнувшим, были дефицитом и стоили больших, нет, не денег – усилий.
Действительно, старики помнят схему добычи «Трёх мушкетёров», к примеру. Значит так: собираешь газеты, картонки (собачонку не надо), прокладываешь их вырванными листами из вышеозначенных трудов, поливаешь водой (мокрое больше весит) и тащишь всё это сдавать в макулатуру. (Я добавлял туда ещё и авторские экземпляры моих научных работ, но это не у всех было). Если с очередью в пункт сдачи всё в порядке, приёмщик хотя бы отчасти трезв, тару завезли и т.п., получаешь талончик и идёшь записываться в другую очередь – за источником знаний о нравах французского дворянства. Стоишь месяца два, ходя на переклички через каждые шесть-восемь часов (ночь, полночь – твои проблемы) и, может быть, получаешь заветное. Пока в очереди стоишь, заодно и перечитаешь взятых у соседей «Трёх мушкетёров», «Двадцать лет спустя» и «Виконта де Бражелона», чтобы не ошибиться, то ли ты берёшь.
В связи с вышеизложенным, собравшиеся ждали невиданных прибылей от издания литературы, далёкой от научного коммунизма.
Стали выступать. Тут-то и выяснилось, что «денежных мешков» за столом только двое: я и зампред банка «Столичный». Вернее «мешок» – это он, а я так – бабушкино портмоне. Остальные – высококультурные, потому безденежные «доны и дуэньи». Однако отсутствие средств компенсировалось у них оптимизмом.
Навыступавшись, присутствующие уставились на «Столичного» зама. Тут он произносит бессмертное:
– Деньги говорят последними!
А сам сверлит взглядом меня, очевидно считая, что количество моих денег – не деньги. Но не на того напал! Если деньги говорят последними, то личные лучше совсем помолчат, ты-то не свои кровные в топку изящной словесности намерен метать. Своими деньгами ответишь? Не ответишь! А почему? А потому, что никто не отвечает… своими.
Вот так, то играя в молчанку, то разражаясь речами о будущем обогащении и литературы, договорились всё-таки основать издательство.
Название предложили насекомоядное – «Скорпион». Я хотел сразу уйти – не люблю членистоногих, особенно ядовитых. Однако случилась за столом женщина обворожительной наружности – я и остался. Она мне шёпотом растолковала, что это не в честь ядовитости персонала, а в память издательства, существовавшего на заре книгопечатания. (Как я выяснил попозже, этот древний «Скорпион» обладал таким умением высасывать деньги у купечества, что впору было назвать оное «Телятей». Так что название, несомненно, было выбрано с прицелом ядовитого хвоста на спонсоров).
Вернувшись к пославшим меня в эту паутину (Или скорпионы паутины не плетут? Неважно), я доложил, что всё норм, наших денег больше нет, в смысле вложены.
– Ты, что, думаешь это всё? – спрашивает зам. по корпоративам.
– Думаю, это всё – с концами.
– Нет, информатор (это он скаламбурил: я, напомню, заведовал отделом информации), ты теперь в это место ходить будешь, как на работу: следить за вложениями.
А мне что? Я и в банк-то не очень хожу, оправдываясь поисками важнейших «сведений со стороны». Так что и туда в том же режиме можно. Тем не менее, тоска по непомерным трудом пр…ным средствам, погнала-таки меня знакомиться с подноготной изящной словесности.
Я был слегка расстроен, что не все работницы (а в штате были одни женщины, кроме водителя автобуса для развозки вечных ценностей) такой же внешности, как стреножившая меня на учредительном собрании девушка. Впрочем, моё расстройство – ерунда по сравнению с их переживаниями, когда они узнали, что «к нам едет ревизор».
Что же, подобное оскорбление недоверием можно, если не развеять, то хотя бы сгладить естественным способом – совместным застольем на халяву. Пригласил я всю очаровательную компанию (кроме водителя – перебьётся) к себе домой отпраздновать «начало славных дел». На ресторан средства мои подельники выделить отказались, а тут как раз жена с детьми укатила на воды, к маме. (Я говорил, что моя жена родом из Минеральных Вод?). Чего не погулять? (Не надейтесь, ничего интересного не было: просто выпили, и всё). Я, правда, немного напрягался во время застолья. Ещё бы! Вы пробовали сказать комплимент каждой из девяти присутствующих женщин, ни разу не повторившись? А я попробовал! И смог!
Девушки оказались весьма обаятельные: закуску принесли с собой, а перед уходом ещё и посуду вымыли. (Я хотел попросить их и полы помыть, раз такое дело, но постеснялся).
Вообще везло мне в жизни на самоотверженных женщин. По-видимому, это национальная черта российских гражданок. Говорят, в далёкие времена, когда водолазные помпы были ручные, на них качать воздух водолазу ставили только женщин, поскольку, если с подводником что-то случалось, они сутками продолжали качать, пока его живого или мёртвого не вытащат. Мужики бросали подавать кислород часов через пять-шесть: «Всё равно уже задохнулся или замёрз поди! Пойдём выпьем за упокой!».
Так что ревизия была прощена и заменена на дружеские посещения – мол, не надо ли чего?
Впрочем, ничего особенного и не надо было, разве что подвезти на машине до ближайшего метро (я вроде не рассказывал, что автомобиль приобрёл?), кроме единственного раза.
Звонит мне самая красивая «скорпионица»:
– Обращаюсь к вам как к инвестору!
«Ну, – думаю, – дело дрянь!»
– Издательство может обанкротиться, требуется ваше срочное вмешательство! Приезжайте.
На часах – одиннадцатый час вечера. За окном – темень и дождь, но поехал, что поделаешь! Деньги, правда, из кошелька вынул и дома оставил – мало ли что.
– Что стряслось? – спрашиваю, – вы аж подурнели!
Последнее конечно не сказал, что я ненормальный? Хотя, если деньги сюда вложил, то – может быть.
– Пойдёмте, сами посмотрите! – плача, отвечают девушки.
Идём на задний двор, и что я вижу? Автобус, гружённый продуктами жизнедеятельности издательства (книгами, кто не понял) по ступицу в землю вошёл, как русский богатырь во время боя с превосходящими силами нечистой силы из сказок, издаваемых этим самым «Скорпионом». Впрочем, что удивительного? Именно этими сказками он и был загружен по самое не могу, а водитель, точно – Иван-дурак, если решил пробку во дворе по газону объехать.