До Эльдорадо и обратно
Шрифт:
Вообще недоверие к бухгалтерскому учёту и, в частности, к отражению средств накопления и платежа в балансе, характерно для органов. Уже много лет спустя дотошная прокурорша всё добивалась от меня: куда я дел средства клиента – предприятия с громкой оборонной славой. Ответ, что все деньги – на депозитном счету, её не устраивал. Страж законности искренне считала, что они, аккуратно сложенные в чемодан, закопаны где-то поблизости.
Так вот. Чеки-то выпустили, а как их учитывать, не прикинули. Говорю же, бухучёту не доверяли. В результате, банкиры – ум, честь
Банк, пославший средства, списывал их со счёта только по получении письменного подтверждения прибытия чека с гордым именем в банк-контрагент. (Последнее слово особенно нравилось новому руководству ЦБ – навевало воспоминания о молодости).
А банк-контрагент зачислял эти средства себе на счёт, под легендой – «деньги в пути» сразу, как только получал по телефону известие об отправке чека из Жуликобанка. Таким образом, те, кто умеет считать, поймут, что на просторах нашей Родины родилась новая денежная масса в размере посланных средств. Говоря по-научному, два ума без чести и совести осуществили эмиссию рублей, перехватив эту тяжёлую ношу у Центрального Банка. Оп ля! Можно пускать возникшие по мановению авторучек фей от финансов денежки в оборот.
Отдельные таланты довели этот процесс до совершенства, добавив, как говорится, штрихи мастера к портрету. Чеки посылались не абы кому, а своему собственному филиалу, срочно открытому где-нибудь вблизи Чукотки.
Заметив, правда не сразу, смелый почин стахановцев от финансов и не в силах хоть что-то придумать по поводу его обуздания (расстрелы на время вышли из моды) или, на худой конец, налаживания нормальных расчётов, руководство ЦБ постановило извлечь коммерческую выгоду из ситуации.
Чеки были запрещены, а вместо них появился кооператив, получивший в банковских кругах кодовое имя «Счастье банкира». Кооператив по справедливой цене занимался спасением платёжек вашего банка, затерянных в бесконечном море мешков. После обнаружения, за отдельную плату, можно было их и исполнить.
Так что практически всю премию за стахановско-эмиссионный почин пришлось отдать доблестным наладчикам расчётов.
Эпизод пятый. Схватка за счёт
«Доброе утро! Если оно вообще доброе».
Ослик Иа-Иа
Бухгалтерия банка всю плешь мне проела: надо, мол, клиентов привлекать на обслуживание, а вы (к тому времени я уже был «вы» всё пьёте с руководством, а потом по Минфинам да Цетробанкам шляетесь.
Да шляюсь, признаю, но ведь не без успеха! Вот на днях выделенная нам из запасов Минфина сотрудница вместе с моим доблестным заместителем под моим чутким руководством (с безопасного расстояния) так замминистра финансов в лифте прижали, что он враз всё необходимое подписал.
Однако «бухини» не отставали: выложи да подай им новых клиентов с гарниром из расчётных счетов. Делать нечего. Наметил я, как мне казалось, цель попроще – родную alma mater, вуз, где мне в голову вбивали законы природы.
Направляю туда свои блудные стопы, и что узнаю? Оказывается, мой родной дом уже вовсю окучивает известный бизнесмен, будущий сиделец за демократию. При этом, пытаясь соблазнить невинные учёные души, врёт безбожно про какое-то обладающее демонической силой межбанковское объединение, которое он вот-вот родит.
Незадолго до этого этот видный демократ провернул аферу с выпуском акций, по которым не то что дивиденды не начислялись, а неясно было даже, кто их должен начислять. В его рекламе говорилось про одну организацию, акции под этот трындёж выпускали сразу три других, а «гробовые» деньги бабулек собирала пятая. И так это было обставлено аппетитно (включая муху на телеэкране в качестве рекламы), что в число лохов поспешили записаться даже сотрудники экономической кафедры вуза.
После сбора урожая, отдыхая перед телекамерой, наш герой втолковывал пришедшим в себя акционерам, что дивидендов ждать не нужно, а нужно ждать повышения курса акций. (Эту тему впоследствии подхватил и с большим успехом исполнил Мавроди).
Ясно, что в схватке за расчётный счёт организации, несущей разумное, доброе и всё остальное, будущий узник совести имел гандикап.
Пришлось активизировать старых друзей, хотя сомнения относительно наличия купюр достойного достоинства в этом заведении, не скрою, были.
Прихожу к И.Б. – доверенному лицу ректора. Тот сидит грустный.
– Что ты молодец не весел? Что ты уши тут развесил? – спрашиваю я, осторожно подводя к теме, что конкурент им лапшу на уши вешает.
Он даже не улыбнулся. Конечно, шутка так себе, а всё-таки что-то тут не то, юмор – не зарплата доцента, его у И.Б. всегда хватало.
– Случилось что? – уже серьёзно забеспокоился я.
– Вот и ты тоже! – отвечает болезный, глаза слезами налились, дышит с трудом.
– Да что у тебя?! – не на шутку перепугался я.
– День рождения у меня, а никто даже не вспомнил.
«Вот неудобняк какой, – думаю, – а у меня даже горшочка из-под мёда с собой нет. Надо быстро за коньяком сгонять».
Тут в комнату входит ректор.
– Привет, ты что тут делаешь? – это он мне.
– А ты что такой? Тараканы покусали? – это нашему Иа-Иа.
Вся сцена с забытым днём рождения повторяется до мельчайших подробностей, на сей раз с ректором в главной роли. Отец-командир краснеет (вот что значит высокая учёная степень!) и скрывается за дверью. Я тоже делаю вид, что очень хочу в туалет и мчусь за коньяком. Дело знакомое, и маршрут тоже. Меня, как самого молодого на курсе, вечно гоняли из общаги за добавкой. Повторив личный рекорд по скорости добычи спиртного, возвращаюсь обратно. Ёлки-моталки! В кабинете весь стол уставлен яствами из студенческой столовой, в бокалах, доставаемых ректором только по особым случаям, брызги шампанского, магнитофон орёт музыку того же названия, начальник хозчасти толкает речь.