До и после конца света

Соболева Лариса Павловна

Сын, не останавливаясь, пошел к выходу, за ним последовали остальные.

– Договорился с доктором? – с подтекстом спросил Ефим Геннадьевич, очевидно подразумевая, что Никита дал взятку за исправления в справке.

– Договорился, – не отрицал сын. – В понедельник возьмут повторные анализы.

– Зачем? – бухтел сзади Ефим Геннадьевич. – Деньги некуда девать? Чего ты уперся, когда всем ясно, кто отец мальчика?

– Завидная уверенность, – буркнул Никита.

– Ты, конечно, можешь хоть сто раз проверять, а нам с матерью достаточно одного раза: это наш внук. Ну, совратил девчонку, так признайся. Вон и Алика тебя кинула, не перед кем теперь форс держать.

– Я докажу… – остановился он, выставив

перед папиным носом указательный палец, – что к ребенку Яны не имею отношения.

– Опять! – с досадой ударил себя по бокам Ефим Геннадьевич.

Он хотел продолжить нотацию, неужто надумал женить его на Янке? Но Никита ускорил шаг, про себя негодуя: ему никто не верит! Даже мать с отцом, что же говорить о посторонних? Очутившись на улице, он кинулся к стоянке такси, не желая слышать от отца ни слова более, и, договорившись с водителем, замахал рукой, мол, сюда идите. Никита усадил мать, отец без его помощи забрался в салон.

– Мне на работу, – сказал, – вас отвезет таксист, я оплатил.

– Никита, – строго произнес отец, – ты как хочешь, но девочку с внуком мы не выгоним, они будут жить у нас, раз ты отказался от них.

Вон оно что: папа решил благородно взвалить грех сына на себя. Да он же купается в собственной ответственности, великодушии, долге. Не случись инцидента с сыном, папа закис бы у телеящика, читая в перерывах газеты и ругая всех подряд – от правительства до бомжей, а тут поле деятельности появилось о-го-го, опять же работа на публику, гордость за себя.

Никита захлопнул дверцу, не сказав ни слова, так как стоило только рот открыть – и полилось бы такое, после чего, зная папу, рассчитывать даже на призрачный мир было бы нелепо.

Он упал на сиденье своего авто, запрокинул голову и прикрыл веки. Вот так попался в западню! Как лоха развели! Данную ситуацию никто не разгребет, кроме Никиты, осталось продумать, как это сделать. Очень кстати пришлась командировка: поездка в Австрию даст новые впечатления, освежит голову, и, может быть, Никита додумается до дельных идей.

В понедельник сдали анализы, Яна безумно волновалась за малыша, наотрез отказалась смотреть, как у ребенка берут кровь. Она просто образцовая мать, а Никиту один только ее вид приводил в ярость, что скрыть ему было крайне трудно, оставалось лишь скрипеть зубами от бессилия. Альбина Павловна понесла внука в лабораторию, разумеется, их сопровождал дедушка, без него-то никак нельзя, без него, наверное, даже птички чирикать не будут.

Никита же получил возможность ненадолго остаться наедине с Яной в длинном коридоре, медперсонал, снующий туда-сюда, не в счет. Она стояла у окна кроткая, с выражением обреченности на личике, тем не менее в ее фигуре и позе, в чуть приподнятых плечах, будто Яна при малейшей опасности готова втянуть голову, как черепаха в панцирь, чувствовалось напряжение. Она опасливо косилась на Никиту из-под приспущенных ресниц, тогда как он упал локтями на подоконник, повернул к ней голову и почти медово замурлыкал:

– Ну-с, святая простота, мы одни, скажи, какого черта тебе от меня нужно? Ты же прекрасно знаешь: это твой сын, но не мой.

– Никита, это наш с тобой сын, – пролепетала Яна, стыдливо покраснев.

Еле сдержался, чтоб не влепить ей оплеуху, аж пальцы сжал в кулак со стоном, большего позволить себе не мог, а жаль.

– У меня на лбу написано «идиот»? – озлобленно рявкнул он.

– Зачем ты так…

– У-тю-тю! – издевательски хохотнул Никита. – Ты еще заплачь, овечка невинная. Как он может быть моим сыном, если я с тобой не спал? Ну что молчишь? Или будешь утверждать, будто мы с тобой трахались сутками напролет, а я этого не помню? Матери с отцом, Алике басни ты успешно навесила и радуйся. Пока радуйся. Ты у меня забрала родителей, скомпрометировала

перед друзьями и знакомыми, по твоей милости я потерял женщину, которую любил, ты отравила мне жизнь и думаешь, все это тебе сойдет с лапок? Не знаю, каким образом ты смастерила себе сынка, а также чего хочешь, но какова б ни была твоя цель… Про Данте слыхала? Помнишь, что было написано на воротах ада? «Оставь надежду всяк сюда входящий». Ты меня поняла? (Яна только ниже опустила голову.) Доберетесь сами, я вам не извозчик.

Никита двинул по коридору, широко и быстро шагая, а Яна смотрела ему в спину до тех пор, пока не появились родители. Она не кинулась к сыну, отвернулась к окну, тем временем Альбина Павловна подошла, приговаривая:

– Вот и все. Какой хороший мальчик, почти не плакал, умница наша. Дед, дай плед, я закутаю Никитушку, а то просквозит его в машине… – Тут она заметила слезы на щеках внебрачной невестки. – Яночка, что с тобой? Ну вот, мальчик не плакал, а его мама плачет.

– Где Никита? – поинтересовался Ефим Геннадьевич.

– Сказал, чтоб добирались сами, и ушел, – сквозь слезы выговорила Яна.

– Что тут у вас случилось? – допрашивал он.

– Никита угрожал, что… что… Он меня ненавидит.

Яна разрыдалась, вторым голосом ей вторил малыш. Альбина Павловна принялась качать ребенка, поглядывая на мужа, а у того всегда найдутся слова в защиту сирых и убогих, правда, в несколько грубой форме:

– Не бери в голову. Ненавидит он! Это его проблемы, раньше надо было ненавидеть, когда под одеяло к тебе лез, говнюк. Не реви. Угрозы пускай засунет себе в одно место, засранец, а у тебя сейчас вон главная забота, на руках бабки.

– Люблю я его, – вырвалось у Яны, да с такой болью, что Альбина Павловна позволила себе высказаться при муже:

– И хорошо, Яна, мужчин надо любить, они потом оценят. Никита побесится и к нам придет. Он же какие слова писал по телефону, когда сын родился.

– Нет, не придет, – сказала Яна, вытирая со щек слезы. – И с вами поссорился из-за нас. Я поеду домой…

– И не думай даже! – рыкнул Ефим Геннадьевич.

– Да, Яночка, куда ты поедешь? – затарахтела счастливая бабушка, прижимая к себе долгожданного внука. – Кто тебя там ждет? И как жить собираешься, на что? А у нас тебе и Никитушке будет хорошо. Куда нам четыре комнаты? Да наладится все, наладится. Дед, лови такси, не везти же мальчика на трамвае и троллейбусе, там вирусов полно.

– Спасибо вам, – растрогалась Яна.

Никита собирал чемодан в дорогу, он уже привык, что эту обязанность взяла на себя Алика, но теперь придется отвыкать. Настроение было прескверное, к потрясениям добавилось злословие. Откуда-то распространился слух, что свадьба расстроилась из-за девицы, которая привезла Никите подарок в коляске. Мало того, этот дурак (в смысле Никита) настоял на генетической экспертизе и получил по мордасам. Кто постарался оповестить офисных служащих и зачем? Не Герман, это не его стиль, Яна исключается, потому что вряд ли она с кем-то знакома. Может, Лялька? Она бывает на работе мужа только на корпоративных вечеринках, да и то редко, к тому же дорожит мужем, а тот ей устроит взбучку, если узнает, что она главный виновник сплетен. Значит, и не она. Но народ гудит, будто заняться нечем. Неважно, как коллеги относятся к данному факту, Никите плевать, тему обсосут за пару дней и заткнутся, в конце концов, появление младенцев на свет не преступление. И кому какое дело, сколько он наштамповал детей? Но кто-то старательно муссирует, что ведущий менеджер подонок, его уважают незаслуженно, он портит лицо фирмы – об этом рассказал ему в конце рабочего дня приближенный подчиненный. Разумеется, у Никиты есть «свои стукачи», ведь в век поголовной конкуренции полагаться на одни профессиональные качества опасно.