До и после Победы. Книга 2. Становление
Шрифт:
Позднее подтвердилось и наше решение делать гусеницы с цевочным зацеплением, а не гребневым, как было у Т-34 - надежность гусениц и ведущих колес значительно повысилась, прежде всего за счет большего количества точек сцепления. А сколько было споров, как всем хотелось использовать уже существующее на другой технике решение - "ведь не зря так сделали, есть ведь смысл". Но я постоянно приводил конкретные аргументы за цевочное зацепление - тут оппонентам крыть было нечем кроме "а на Т-34 не так", и они вынуждены были согласиться делать его. Дополнительно, мы сделали длину трака всего двенадцать сантиметров, что уменьшило потери на трение из-за перегиба гусеницы на ведущем колесе и на ленивце, и также увеличило число точек сцепления, что еще больше снизило нагрузку на зубья и цевки. Ну и замена гусениц тоже была проще - на Т-34 надо было ставить попеременно траки с гребнем и без него, чтобы оставалось место под ролики зацепления на ведущем колесе. В нашем варианте все траки были взаимозаменяемыми. С проявившейся проблемой выпучивания гусеницы при набеге на ведущее колесо при торможениях справились изменением
Конструкторы разработали совсем футуристический вариант гусеницы - все шарниры являлись игольчатыми подшипниками качения, по колесу тоже прокатывался игольчатый подшипник. Все щели были надежно залиты малофрикционными сплавами цветных металлов. Легкость и тишина хода оказались изумительными - никакого там железного лязга - солидное шуршание. А тянуть танк можно было конечно не рукой, но грузовик вполне справлялся. Такие цепи стали делать пока только для танков, участвующих в спецоперациях - уж больно они были трудоемкими.
Имелись и недостатки, основным из которых было то, что заднее расположение башни привело к меньшей защищенности трансмисии - особенно доставалось бортовым передачам, с которых мощность передавалась непосредственно на колесо - от попаданий снарядов их и клинило, и гнуло, и размалывало. Но я оставался непреклонен - будем делать только такую схему, так как для нас самое важное - это сохранность экипажа.
ГЛАВА 18.
Каунас между собой называли Ковно. Польско-еврейский в девятнадцатом, к тридцать девятому он стал литовско-еврейским, сейчас был литовским под властью немцев, ну а теперь будет русским. Он был нам интересен и до этого - через него проходила сеть железных дорог. Но раньше у нас недоставало сил для его захвата. После бойни под Оршей немцы притихли и больше окапывались, так что к концу мая мы смогли подкопить новой техники - двадцать новых танков и САУ, полторы сотни истребителей и двести штурмовиков. И это помимо более чем трехсот старых танков и САУ - как трофейных или на их платформе, так и уже нашей разработки первой версии САУ. А из-за перекрытия железнодорожных путей Витебск-Смоленск в Ковно скопилось много грузов, предназначенных для Центрального и Северного фронта немцев. Они в спешном порядке перешивали железные дороги, проходящие на восток севернее Витебской, но пока грузов прибывало больше, чем они могли увозить автотранспортом - такой хабар надо было брать - там скопилось боеприпасов, продовольствия и снаряжения чуть ли не на пять дивизий - даже если все не вывезем, то уничтожим - потеря таких запасов сильно осложнит гитлеровцам жизнь.
Весь май наши инженерные части с новой техникой тренировались в прокладке скрытых путей передвижения - пока на своей территории. Помимо повышения связности территорий мы получали тренировку в быстром освоении местности. Кроме того, тренировочные пути позволяли быстро и скрытно маневрировать ударными частями для парирования немецких атак на нашу территорию - ведь пока немцы притихли, но это явно ненадолго - после оршинского щелчка по носу они от нас уже не отстанут, пока не уничтожат. Собственно, и до этого они на нас наседали, но уж теперь ...
Так что в начале июня, когда местность достаточно просохла, дорожные строители начали тянуть нити дорог уже по оккупированной территории - в лесах и болотах - с таким расчетом, чтобы танковые мобильные батальоны смогли быстро и скоординированно пройти местность и выйти к населенным пунктам и пунктам обороны противника с той стороны, откуда они не ждали - из-за того, что считали ту местность непроходимой. После прокладки пути ДРГ засели на их охрану - чтобы немцы не пронюхали раньше времени, что мы можем там перебросить значительные силы.
Быстрая прокладка скрытых путей передвижения через леса и болота стала нашей очередной фишкой, которую мы придумали и проработали на штабных играх и обкатали на нашей территории. И, как нам казалось, это было чем-то новеньким, что сможет неприятно удивить фрицев. Перед Первой Мировой Войной идеология боя заключалась в том, что на поле боя идет война пехоты и тяжелой артиллерии. Сейчас шла война танков и самолетов. Мы создали свою идеологию - быстрого наскока танками, самолетами, аритиллерией, пехотой, снайперами - в общем, всем, чем толкьо можно, при одновременном подавлении возможностей передвижения противника, подвоза боеприпасов, координации его действий - все было направлено на то, чтобы сорвать его планы и нарушить управление. И, нанеся максимально возможный урон за максимально короткое время, быстро отскочить, прикрывая основные силы арьергардными боями, чтобы преследующие превосходящие силы противника постоянно наталкивались на внезапный и жесткий огонь, а потом, подтянув дополнительные силы, били пустоту, откуда еще недавно по ним стреляли. Не сохранение территории, а нанесение максимального ущерба живой силе и технике врага стало нашей главной целью - мы научились отступать, чтобы потом вернуться. А территория рассматривалась нами лишь как способ, точнее, как один из инструментов такого ведения боевых действий. Так и с прокладкой скрытых путей - мы все время старались быть на шаг впереди - продлевать тенденцию на год и считать, что она уже наступила. А тенденцией в ближайший год будет уплотнение оборонительных порядков немцев на проходимых для техники направлениях. Поэтому мы взяли за правило каждый квартал менять тактику, иногда даже с возвратом к той, что была год назад, хотя и с учетом изменившейся обстановки и новых возможностей - своеобразный кризис-менеджмент. Вот и сейчас мы планировали использовать тактику, к которой немцы придут еще не скоро, точнее, не придут никогда - просто не успеют - они привыкли ездить по уже готовым дорогам, ну а нам не привыкать.
Правда, сейчас ставки повышались - мы хотели залезть на территорию, которая все время с начала войны была под контролем фашистов и имела разветвленную сеть хороших дорог. До нее еще надо добраться, но вот когда доберемся, наше преимущество из-за высокой проходимости по бездорожью будет значительно уменьшено. Но приходилось ставить на карту все - сейчас только максимально агрессивные действия могли еще как-то отсрочить наш разгром - чем меньше сейчас останется у немцев людей и техники, тем меньше они смогут направить на нас сил в дальнейшем. Так что, если выгорит, то и куш в виде трофеев и урона врагу будет очень большим, да и немцам придется оттянуть на нас от главного фронта большие силы - все будет по-легче.
Поэтому в ударные части мы стянули наиболее подготовленных бойцов и технику, оставив на остальных участках новые пополнения под руководством инструкторов - наши оборонительные позиции по остальному периметру превратились больше в учебно-тренировочные лагеря, которые не смогут оказать сколько-нибудь длительного сопротивления хорошо отлаженной немецкой махине. Но риск виделся оправданным - судя по всему, на юге начиналось немецкое наступление на Киев и все их силы и внимание были прикованы именно туда, так что можно было надеяться на передышку в месяц, прежде чем немцы продавят оборону на главном фронте. Да даже если они развернутся на нас раньше - это не будет катастрофой - по территории создавалось множество взаимосвязанных узлов обороны - фрицы будут преодолевать наши леса и болота минимум месяц, а уж наши ДРГ постараются максимально усложнить им эту задачу. Мы действовали по-ленински - не бояться отдавать второстепенные участки, чтобы сконцентрироваться на главных, как Ленин в Гражданскую. Отчаянный азарт, кураж и смелость, бесшабашность - только так мы могли бы проскочить этот период. Пусть что-то потеряем в малом, но выиграем в большом. Будем делать войсками 'качели' по своей территории - нам-то перебрасывать войска по внутренним коммуникациям, это немцам, чтобы перегруппировать выдененные против нас силы - сконцентрировать их на каком-то направлении, надо будет их снимать с других участков и гнать вокруг нашей территории. А держать на всех направлениях силы для контрудара - это для них слишком накладно - войска будут стоять без движения, тогда как мы можем бить в любом месте, на время перебросив туда большинство наших войск - даже если немцы пойдут в наступление, мы успеем вернуть часть переборшенных ранее сил для его остановки - нам-то надо перебрасывать войска на двести, ну, триста километров максимум - день пути.
Тем более очень много мы ставили на штурмовую авиацию. Ее максимальная концентрация по колоннам уже показала свою эффективность, так что купировать кризисные моменты, если они возникнут, мы планировали прежде всего именно с ее помощью - как наиболее мобильный род войск, она могла в считанные минуты преодолеть километры и вывалить свой смертоносный груз на головы врага. Конечно, с учетом перезарядки, дозаправки, время реагирования по нашим расчетам составляло порядка часа - еще ведь надо будет и долететь до места прорыва. Но ведь и немцы не помчатся по нашей территории стремительными сайгаками - пока будут продираться через засады, устроенные им ДРГ, пока упрутся в опорные пункты, пока развернут артиллерию - часа три пройдет как минимум. Как самый минимум. Так что успеем отработать раза три, если не пять - ведь при обнаружении намечающегося прорыва мы, конечно же, все штурмовые силы перебросим именно туда, оставив на время участки, на которых они работали по плану. Соответственно, плечо подлета сократится. А две сотни штурмовиков, да еще каждый час - такое сможет выдержать далеко не всякая военная машина. Немецкая даже если и выдержит, то как минимум замедлится. А на только это и надо будет - замедлить немцев, чтобы успеть перебросить дополнительные наземные части и встать ими в глухую, но активную оборону. Конечно, истребителям придется нелегко - немцы наверняка будут по-максимум прикрывать свои наступающие войска авиацией, так что нам в свою очередь придется прикрывать штурмовики. Да, дело, если закрутится, будет жарким. Но рискнуть и перекинуть большинство войск на одно направление все-равно стоило - пока немцы не пронюхали про нашу новую тактику, ее надо использовать. Темп, темп и еще раз темп. Так что, если что, наше лекарство - это вылеты штурмовиков группами по 20-30 самолетов и - утюжить, утюжить ... Справимся.
Тем более, что по всем признакам к немцам уже приходило понимание, что они ухватили за уши медведя. От нашего до советского фронта было километров двести. Тут бы немцам и концентрировать свои силы, и играть на внутренних коммуникациях. Но, похоже, они опасались заводить туда много своих войск - после остановки их прошлогоднего наступления они уже понимали, что простая прогулка у них не получится. Поэтому-то они и решили сначала додавить Красную Армию на Украине, и только потом разбираться с более северными участками - об этом говорили и сведения, доставленные разведкой - что нашей, что советской. Да и с советским командованием у нас была договоренность на ближайшие три недели - если что, подавить немного фрицев со своей стороны, чтобы те не смогли быстро перебросить войска с Черниговского фронта - юго-восточный фас был для нас самым проблемным местом - он был наиболее удален от места проведения намечавшейся операции, соответственно, наша реакция на наступление немцев с того направления будет самой долгой - надо будет перебросить войска через всю республику. Советскому командованию там тоже было выгодно усилить свою группировку, так как они и сами считали киевское направление местом главного удара в предстоящей летней кампании, поэтому подпереть фланг парой-тройкой дивизий для них было нелишним.