До и после заката
Шрифт:
Нет, место, конечно, прекрасное: с одной стороны – море, с другой – гора Ай-Петри. Чудесный, мягкий климат. Живи и радуйся.
Спустя неделю я купил билет на поезд и укатил домой. Не лежалось мне в шезлонге, когда у меня целый отдел без руководителя остался. Нет, формально мои обязанности были возложены на Салахутдинову, но мне всё равно было не спокойно. На работу, правда, я ещё неделю выходить не планировал, отдыхал дома. По-моему, ещё сатирик Михаил Задорнов, покойный ныне, заметил, что только наш человек может приехать с югов на неделю раньше для того, чтобы отдохнуть.
Вот чуяло моё сердце, что однажды мой зам подложит
– Альбина Саматовна, как у нас дела с Сочами?
– Всё в порядке.
– Кто на форум поедет?
– От нас – никто. Директор один полетит.
– А кто его там будет обслуживать?
– Сочинцы сами всё организуют, а завод сэкономит деньги.
– Хорошо. Сама-то куда, Саматовна, полетишь?
– В главную российскую здравницу.
– В Анталию что ли?
– Ага!
– Что же я, как дурак, в Алуште отдыхал?
Альбина подленько захихикала, этот заразительный смех ей всегда удавался. Но в этот раз она посмеялась надо мной. Я, конечно, подозревал, что она на меня бублик крошит за то, что я сместил её с рекламного трона, но такой откровенной подставы с сочинской выставкой я не ожидал.
Когда Салахутдинова уже грела свою тощую задницу на турецком песочке, меня срочно вызвали в приёмную к телефону. На проводе был Елин, утром прилетевший в Сочи.
– Скажи мне, мил человек, за что я тебе деньги плачу? – в негромком тоне директора угадывалась грядущая гроза. – А где у нас на стенде «плазма»?
Во мне всё опустилось. Начальник отдела не имеет права говорить шефу, что только приехал из отпуска и вопросами подготовки к форуму занимался мой заместитель.
– Э, Сергей Валерич, – проблеял я как можно увереннее. – Там всё заказано, я сейчас проверю…
– Можешь не проверять, телевизора в списке оборудования нет.
– Как нет?! – я не знал, что ответить большому боссу.
– Разъебай!
Директор бросил трубку. Через минуту я проверил договор: телевизора там действительно не значилось. Ну, Альбина, я тебе этого вовек не забуду. Что теперь с ней делать? Избить вешалкой? Объявить выговор? Лишить премии? Но ведь это я невнимательно ознакомился с документами, у меня было время всё исправить.
Кстати, о премии. Её лишили именно меня, когда директор на следующей неделе из Сочей. Видимо, поездка в бархатный сезон на курорт благотворно повлияла на него, и Елин сменил гнев на милость. На совещании директор, как анекдот, рассказывал о том, что он вместе с генеральным директором нашего холдинга самолично перетаскивали тяжеленный плазменный телевизор из подсобки к нам на стенд, спасибо сочинским устроителям, они пошли навстречу и выделили телевизор для трансляции нашего представительского DVD-ролика.
К счастью, у двух больших «шишек» ни пупок не развязался, ни корона с головы не упала. Это только у меня к моей профессиональной карме прибавился ещё один жирный минус.
Что касается плазменных телевизоров, меня они меня уже и на заводе достали: с ними приходилось носиться, как с расписной торбой. К приезду каждой делегации – а их было не менее двух в неделю – мне вменялось организовать показ представительских видеофильмов. Я уже заделался придворным кинщиком. И всё бы было ничего, но с этими видеофильмами вечно выходили какие-то зихера: то диск не читается, то провода не правильно подсоединены, то телевизоры по велению директора надо поменять. А они, на минуточку, каждый по полцентнера весит. И я опять, как рыжий на ковре. К счастью, у меня в отделе вскоре появился толковый сисадмин Миша Адамов и для него все эти манипуляции с аппаратурой были игрой в бирюльки. Так что как-то справлялись с этой напастью
– Олег, ты плазму настроил? – звонил мне руководитель аппарата Павлов. – К Сергею Валерьевичу через час приедет делегация из Тринидада и Тобаго.
Подполковник в отставке был дальним родственником Елина и частенько любил пошутить. Чаще примитивно, по-солдафонски и в казарменной тональности, но всегда безобидно. Я, конечно, знал, что делегация ни с какого Тринидада, а из Вьетнама – они ездили на завод чуть ли не каждый месяц.
– Так точно, товарищ подполковник, – бывший вояка любил, когда ему отвечали чётко, как на плацу. – Михаил всё сделает.
– Так, а к тебе дошло письмо из холдинга?
– Какое письмо, Владимир Александрович? Они нам их каждую неделю шлют, разные отчёты требуют.
– Сейчас скажу… Входящий номер 3591 от 3 октября. Олег, не откладывай с ответом.
– Конечно, я понимаю. Холдинг – это святое. Считайте, что я уже ответил.
– Вольно! – подполковник удовлетворился и положил трубку.
Для меня было удивительно, что этого отставника боялась половина завода. Скажите, ну как можно бояться тучного сенбернара – пусть он периодически и лает, но опасности ни для кого не представляет. Мы с Владимиром Александровичем вполне замечательно ладили, особенно когда он выключал в себе штабного ефрейтора и становился нормальным, добрым человеком. Но штабного ефрейтора ему приходилось активировать в себе постоянно: работа – нервная, шеф, пусть и родственник, но всё равно зверь. Стрессовые позывы Павлов снимал, как и многие на этом предприятии, в углу кабинета у заветного шкафчика со стеклянными бутылочками. И это даже хорошо, что человек может таким образом стачивать все шероховатости тяжёлого дня. А то ведь отставник мог бы и из ружья шмальнуть для восстановления жизненного равновесия. Не у всех, знаете ли, получается жить, как в том известном анекдоте: «А как вы расслабляетесь?» – «Да я, в общем-то, и не напрягаюсь».
Никулин после памятного ночного подписания контракта с немцами опять перевязал в себе все трубы и ходил мрачный, как ноябрьский день. Это всё от отсутствия расслабления. Сложно жить, когда ничего в этой жизни не греет, кроме работы. У человека сужается горизонт восприятия. Водку нельзя, жену не хочется, на любовницу нет времени, хобби отсутствует, телевизор не забавляет. Остаётся отдаться ей – когда-то любимой, а теперь уже давно постылой – работе.
– Олег Юрич, как у нас дела со статьёй в греческий журнал? – Никулин доставал меня этим вопросом по три раза на дню.
– Работаем, скоро будет, Сергей Юрич, – спокойно отвечал ему в ответ.
Ох, не люблю я одержимых людей. Далась ему эта статья в иностранный журнал. Нет, я, конечно, человек ответственный и всё сделаю в срок, только вот не пойму, откуда в нём такое рвение решить вопрос заранее. Выставка в Греции ожидалась через три месяца, сам Никулин на неё не поедет. В Афины отправится или Елин, или любящая снимать сливки на иностранных выставках сладкая парочка Пашина-Лесков. Так что для меня тут никакой мотивации.