До конечной
Шрифт:
— Что-то случилось? — оборачиваюсь к начальнику охраны до того, как взяться за ручку и распахнуть плотно закрытую дверь кабинета. — Почему он не брал трубку? Я столько раз набирала его номер и всё бестолку.
— Лучше вам спросить у него.
Убедившись в том, что от Германа никакой информации больше не добьюсь, решаюсь войти. По ощущениям, будто в клетку с тигром ступаю. Все накопленные за день позитивные эмоции спадают к нулевой отметке.
В кабинете полумрак, но я чётко вижу очертания кресла напротив окна. Лунный
Снимает стресс?
Над головой вспыхивает тусклый свет и я вздрагиваю, словно пойманная на воровстве маленькая девочка. Не сразу замечаю, что Герману удалось бесшумно закрыть за мною дверь.
Женя всё ещё молчит, испытывая мои нервы на прочность. Я хочу поздороваться, но язык прилипает к пересохшему небу и не желает отрываться от него. Почувствовав подступающую к горлу тошноту, оглядываюсь в поисках воды.
— Как прошла твоя встреча? — подчёркнуто равнодушный тон заставляет обо всём забыть и захлебнуться паникой.
Я знаю этот тон. Испытала его действие на себе, когда Женя схлопотал из-за меня пулю.
В пространстве становится душно. Оно накаляется настолько невыносимой атмосферой, что кожу начинает пощипывать током.
Крутанувшись в кресле, Женя разворачивается ко мне лицом. Первое, что бросается в глаза — начатая бутылка виски в одной руке, роза с длинным стеблем в другой. Он делает глоток из горла и с отвращением оценивает мой вид.
Что, черт возьми, происходит?
— Тебе нельзя пить, — говорю осипшим от волнения голосом, глядя на то, как он морщится от очередного приступа боли. — У тебя что-то случилось?
С презрительной ухмылкой Женя опускает бутылку на стол. Ставит так, что от стука в ушах звенит.
— Отвечаешь вопросом на вопрос, Яна.
Чувствую, как в его ледяном тоне кипит злость и требует выхода, но он пытается сдерживать себя. Встаёт на ноги и почти твёрдой походкой подходит ко мне впритык, вынуждая лечь спиной на дверь.
— Ты не удосужился взять трубку. Почему? Я набирала тебя весь вечер. Хотела…
— Заткнись! — рявкает, от чего моё сердце подпрыгивает к горлу. Перестаю дышать, наблюдая, как крепко зажмуриваются его глаза, стискивается челюсть до проступающих желваков.
Не пойму, что случилось. Из-за чего он кардинально изменился. Стал совершенно чужим. Замкнутым. Невыносимым.
Несколько секунд стоит, подавляя ярость. Весь напряжен. Глазные яблоки начинают двигаться под закрытыми веками, как в фильмах, когда человеку под гипнозом вливают в голову поток информации. Пальцы, сжавшие до предела колючий стебель, ломают его пополам. И эта чертова картина возвращает меня в тот день, когда я впервые морально опустела, можно сказать умерла…
— Ваша свадьба не состоялась,
— Женя? — сглатываю подступивший к горлу ком, осознавая, как я дрожу. Прикрываю на мгновение глаза, чувствую, как по щекам стекают предательские слезы. — Ты вспомнил? — делаю резкий вдох, потому что кислород в лёгких сгорает за считанные секунды.
— Не всё. Я видел короткие вспышки. Чувства настолько сумбурные, что так и не смог вычленить правду среди лжи. Зачем ты согласилась вернуться, Яна?
— «Либо мы все вместе, либо я остаюсь одна». Я выбрала тебя. Потому что люблю. Потому что нашему ребёнку нужен ты…
Женя иронично хмыкает и добавляет:
— Хотел подарить тебе оставшуюся сотню роз, но... Черррт… — нависает надо мной, ставит руки по обе стороны моего тела. Настолько давит энергетикой, что хочется слиться с дверью.
— Это был ты? — вспоминаю сегодняшний букет и меня обливает ледяной водой. Тело, словно иголками прошивает. Он всё видел… Он приезжал ко мне? Господи… — Я всё объясню…
— Не нужно ничего объяснять, — прислонившись лбом к моей переносице, делает мучительную паузу, позволяя расслышать собственные удары сердца в груди.
Они разгоняются быстрее… Ещё быстрее… Настолько оглушающе, что я перестаю улавливать собственные мысли.
— Собирай чемодан, Мышка, — сдавленный голос ошарашивает. — Герман отвезёт, куда скажешь. Ребёнку я буду всячески помогать. С тобой больше никаких отношений иметь не хочу. Дважды в одну реку нельзя войти. Всему есть предел…
— Женя… — о чем он говорит?
Руки начинают дрожать так сильно, что я даже не могу ими обнять. Они соскальзывают с его тела. Опускаются по швам, как у тряпичной куклы.
Под ногами начинает рушиться земля. Кажется, что стены и потолки в этом доме переворачиваются вверх дном. В глазах плывёт и темнеет.
— Уходи… — его тихий тон, словно лезвие бритвы, скользит по сердцу.
Больно! Как же больно сейчас.
Вдыхаю его родной запах, смешанный с алкоголем, и не могу надышаться. Как перед смертью.
Лучше бы кричал, бил кулаками в стену, но не безразличием душил…
Так нельзя! Нельзя, Женечка! Нельзя!
— Прошу тебя, выслушай… — из горла вырывается сиплое шипение.
— Убирайся, Яна, — заколачивает последний гвоздь в наши и без того болезненные отношения, разбивая душу на мелкие осколки. Как её теперь собрать? Кааак? — Уходи туда, где ты будешь счастлива. Я всё сказал.
Глава 33. По разным берегам
Яна