До края. Звёздный романс
Шрифт:
Пастух спокойно ответил:
– Хорош~ших людей много. Вс~стретить их – больш~шая труднос~сть. Мы вс~се лиш~шены с~свободы. Я покинул с~своё ранчо и открыл для с~себя многое. Мне было дос~статочно познакомитьс~ся с одним хорош~шим человеком.
– Так таков план, Каш~шир? – выкрикнул ещё один наг – алый шахтёр. – С~сбеж~жать отс~сюда, ис~с Эвальгария?
– Мы не беж~жим, – вкрадчиво объяснил Кашир. – Мы идём. Мы долж~жны быть с~свободны в том, куда мы идём.
– Пойти? – неуверенно шепнул фермер. – Они нас~с не пус~стят, ты ж~же с~снаешь. Как ты донес~сёш~шь до людей то, что донёс~с до нас~с?
– Они хорош~шие люди – многие из них, – тоном, которому хотелось верить, сказал
Самый высокий наг, отец с дочерьми, поднял голову из-под тени капюшона. Его зычный грубый голос, перемешанный со сдержанной болью от болезни, был громче остальных.
– С~спас~сибо, Каш~шир. Мы поняли тебя и… я хотел бы ещ~щё поговорить с~с тобой.
– Да-да, – согласился пастух. – Вы мож~жете ещ~щё ос~статьс~ся. Я никого не гоню.
Отец, придерживая нагайн за плечи, подполз к Каширу. Остался ещё шахтёр. Желтоватый наг прошептал что-то вроде: «Я только выйду», затем выполз из погреба, доставая из кармана цигарку. А Кашир, убрав бумаги в сумку, обратил взгляд к подошедшему. Ему было неловко смотреть на его серые чешуйки, как будто он был виноват в их состоянии. К сожалению, Кашир не был врачом, чтобы помочь собрату. Но он был готов уделить ему внимание – помочь, выслушав.
– Так получилос~сь, ш~што мы работаем на реке… – начал он.
Морозный уличный воздух от погребного отличался только свежим привкусом. Однако и его худой наг отрёк, вставив между зубами вонючую самокрутку. Он выполз из дома на порог. Именно тут чаще всего Кашир проводил свои речи с тех пор, как прибыл в Эвальгарий. Естественно, у погреба и у дома был хозяин, но рабочие и слуги так редко его видели, что по приезде еле узнавали. Любой мог бы зайти в дом, представиться тем самым, и наги бы поверили. У фермера немного шалили нервы. Не зря он упомянул судьбу бедного Норма. Его спина была чиста, и более всего он боялся, что она скоро узнает горячий кнут. Кто знает – вдруг именно сейчас хозяин или его помощник решат проверить количество нагов в имении? Желтоватому хербасу так и хотелось сейчас сорваться с места и поползти обратно. Но он представлял в уме, как после этого из погреба посмотрят на него другие. Стать изгоем среди самых близких – худший исход. Он думал, сейчас он кончит эту цигарку, спустится вниз, проверит, что происходит, и в компании кого бы то ни было вернётся к своей работе. План был хорош, но что-то всё равно беспокоило его душу.
Топот доброго десятка сапог будил мокрую грязь дороги. Гвардейцы ухмылялись. На солнце, кроме оконных стёкол, блестело и железо их револьверов. Их зелёная форма напоминала солдатскую, но только издалека. Широкие золотистые ленты пересекали кители с отложным воротником. Каждый имел при себе фетровую шляпу без каких-либо знаков. Кто-то позволил себе накинуть поверх формы шарф или неброский палантин для тепла. Но возглавлял шествие человек, совершенно не похожий на гвардейца. Первым делом его выделял белый – цвет практически всей его одежды. От брюк до такой же широкополой шляпы он был белее снега, и, казалось, грязь в такую мокрую погоду его совсем не волновала. Под развевающимся на ходу плащом-крылаткой он носил столичный костюм с шейным платком. Длинные ноги перешагивали сразу по четыре фута, не сбавляя скорости. На него с любопытством смотрели не только жители, но и сами гвардейцы, сопровождающие человека. Плотной группой они приближались прямо к дому с погребом.
Бросив окурок в лужу, фермер соскользнул с крыльца. Только завидев гвардию, он понял, что это конец. Одно дело кнут хозяина, другое – свинцовая пуля. Он уже не думал ни о своей репутации среди нагов, ни о наказании. Он как можно быстрее двигался прочь от погреба, в который всю следующую неделю уж точно не вернётся. Благо, за ним не погнались. Сейчас фермер лишь говорил «спасибо» Богу за то, что люди не сильны в узнавании змеиного народа по лицам.
Резкий скрип ступенек крыльца не предвещал ничего благого для собравшихся внизу. Услышав это, тихо говорившие наги совсем замолчали. Их сузившиеся зрачки устремились к открытому люку, от которого спускалась лестница в подземелье. Сапоги людей не шагали – били по полу, как при марше. Заполонив погреб, они надменно смотрели на змей. Один из шахтёров поднял руки и торопливо принялся что-то объяснять. Вот только человеческий кулак быстро прервал его шипение. Гвардеец и не знал, как мог он навредить змее, – он только схватил чертыхнувшегося бедолагу и потащил вверх по лестнице.
– Не надо препятс~ствовать, братья, – предупредил всех Кашир с лёгким волнением в голосе, но остальные всё же его послушали.
Также быстрым жестом пастух приструнил открывшую зубастый рот собаку. Она могла бы защитить хозяина, но кто защитит бедное животное? Раз наг приказал, она послушалась и только тихо буркнула, когда её пихнул человек. Затем она просто следовала за всеми на выход.
Грубые руки в бурых перчатках хватали их и волокли одного за другим. Людей не заботили ни причитания нагайн, ни болезненные вздохи высокого лингус. Каширу оставалось бережливо прикрывать сумку, закрытую только на одну пуговицу. Его вынесли на свет последним. «Погребных» построили у входа в дом, пока не выводя за низкую изгородь. Гвардейцы встали и за спинами, и перед лицами нагов. Они были настолько расслаблены, что даже не думали держать руки возле револьверов. А чешуйчатым собратьям оставалось только переглядываться и ожидать, непонятно чего. Самый спокойный, Кашир, обратил внимание на, похоже, главного среди людей. Человек в белом широко расставил ноги и посмотрел на нагов не с презрением, а с глубоким наплевательством. Это немного злило пастуха. Всё же плохих людей он встречает слишком часто.
– Что, прегрим? – кинул молодой гвардеец. – Их отвести к хозяевам или к нам?
Человек в белом недобро глянул на того. В этот момент на его лице больше всего отразилось то наплевательство, с которым раньше, как показалось Каширу, тот смотрел только на змей. Черты лица у него были вытянутые, длинные скулы были похожи на старые шрамы, густые тёмные брови вместе со складками на лбу подчёркивали твёрдость выражения карих глаз. Почти незаметным движением человек поманил молодого к себе и резко опустил руку в белой перчатке тому на плечо, отчего тот вздрогнул.
– Я и так не просил вас идти за мной, – басисто произнёс он так, чтобы все слышали. – Отводить кого-то куда-то я не просил. Запомни, я тут не для этого.
Стальные пальцы освободили плечо, и человек в белом шагнул навстречу нагам. Соколиные глаза пробежались по всем без исключения. Было видно, что человека не волновали ни собрания в погребе, ни то, чем были покрыты мышцы этих существ: кожей или чешуёй. Расправив крылатку, он теперь держал руки в карманах. Ещё раз поразив взглядом каждого , он спросил:
– Вы, – кто из вас Кашир с ранчо Сервулуса, что на юге?
Вопрос потряс всех, но никто не отвечал. Наги-мужчины смотрели на человека даже с вызовом, надменно сжимая рты покрепче. Чем дольше продолжалось молчание, тем сильнее темнело лицо «белого». Однако пастух не видел смысла что-либо скрывать. Теперь он не был полность уверен в том, плохой ли это человек.
– Так кто?.. – второй и последний раз спросил он.
Кашир под испуганными этим движением взорами собратьев выполз вперёд и поднял руку в приветствии.