До любви один шаг
Шрифт:
Она передала ему переноску со спящим сыном. Как вести себя, когда по не зависящим от тебя обстоятельствам оказываешься под одной крышей с мужем, с которым почти разошлась?
Сказать, что ей это совместное проживание казалось сомнительным, было бы мало! Но когда она смотрела на это бесстрастно — а Лайам заставил ее так смотреть, — получалось, что это лучшее решение ее сегодняшних проблем.
Был еще папа. Отец явно испытал облегчение, когда она сказала, что будет жить с Лайамом, после того как маленького Коннора выпишут из больницы.
Ухаживать
— Ты думаешь, что, когда придет время, я начну уговаривать тебя остаться? — Лайам стащил с ребенка одеяло — в комнате было тепло.
— Твоя мама не поверила, когда я ей сказала, что это временно. — Она устало покачала головой. — И мой папа не лучше.
— Я говорю не о других, а о тебе. Я не хочу, чтобы ты оставалась, если не доверяешь мне.
Это было очень похоже на чувство, испытанное ею на первом настоящем свидании. Тогда она стояла с бьющимся сердцем, предвкушая поцелуй, а юноша хмуро признался, что до умопомрачения втюрился в ее лучшую подругу. Если взять то, что она почувствовала тогда, и умножить на миллион, получится примерно то же, что сейчас. Лайам не хотел ее.
— Скажи мне одно: ты не хочешь, чтобы я с тобой жила? — Ее удивило, что голос у нее звучит почти нормально.
— Можешь оставаться столько, сколько тебе понадобится, — ответил он, не слишком стараясь разубедить ее.
— Весьма благодарна. — Просто надо держать себя в руках.
Чувствовал ли он себя так же ужасно, когда она отвергла его? Вряд ли. Никто и никогда не чувствовал себя так ужасно.
— Но ты же не собираешься ставить мне условия, я надеюсь? — Голос у нее дрожал, в том числе и от злости. Как он смеет говорить, что не хочет ее, даже если это так?
— В любом случае я не собираюсь оказывать на тебя давление. Присядь, ты выглядишь переутомленной. — Он поставил переноску и бросил подушку в кресло… — У тебя непременно будет некоторый упадок сил. Ты так долго готовилась к этому дню.
Этот бесчувственный подлец все понимает.
— Но ты скажешь мне, когда решишь, что я злоупотребляю твоим гостеприимством, да? — Я дал повод так думать? — удивленно спросил он. — Ты не находишь определенного извращения в том, что все время обижаешься?
— Я не обижаюсь. — Она пожалела, что не смолчала. Темная, скептически приподнятая бровь скрылась за прядью волос, упавших на лоб.
— Тебе, может быть, доставляет удовольствие видеть, как я тебя упрашиваю, — задумчиво продолжал он. — Наверное, это дает ощущение власти. — Голос у него звучал ровно, но улыбка была едкой. — Так вот, поверь, я совершенно не собираюсь залезать к тебе в постель и обольщать тебя… Вообще должен сказать, что ты даешь поразительно низкую оценку силе моей воли.
Почему бы ему просто не взять и не сказать, что он перестал находить ее привлекательной? Материнство помогло ей обрести что угодно, только не сексуальность. Она всегда знала, что весь этот секс — временное сумасшествие, которое само собой отомрет. И не к чему так расстраиваться, если он решил это высказать открыто.
Власть! Мужик с ума спятил. Власть — это последнее, чем она обладала. Она была беспомощной, как младенец, с тех самых пор, как влюбилась в него.
— Так вот, — донесся до нее спокойный голос, — если хочешь меня, Джо, просить придется тебе. Она резко выдохнула.
— Ну, только если ради ребенка…
— Я не уверен, что совместное проживание родителей компенсирует ребенку воспитание в обстановке недоверия.
— А в твоем понимании доверять — значит верить всему, что бы ты ни говорил и как бы это ни было не правдоподобно.
— Зачем мне лгать? — Он нетерпеливо пригладил непослушный вихор. Ее озадачила простота вопроса.
— Тебе надо подстричься, — машинально произнесла она.
Он заскрежетал зубами.
— Замечание, достойное жены, — прошипел он. — Напоминает мне обо всех этих женских штучках.
Ее вдруг охватило чувство вины. Он был так добр с ней в последние тревожные недели. Стоило ему понадобиться, он всегда был рядом. И вот получил в награду неблагодарную бабу, вымещавшую на нем свой страх и неудовлетворенность.
Характерное сопение просыпающегося Коннора вытеснило все прочие мысли.
— Его надо покормить. — Она слышала, что некоторых мужчин раздражает, когда жена бросает все, чтобы заняться младенцем. Лайам не выказал ни малейшего раздражения.
— Принесу тебе попить, потом перетащу в детскую, — проговорил он, когда она устроилась с ребенком на руках.
Она отметила, что ее вещи оказались в детской. Потом, когда она перенесла Коннора в кроватку, вид односпальной кровати вдоль стены ясно говорил о том, что Лайам не собирался допускать недоразумений.
— Я подумал, тебе захочется быть рядом с ним. Джо обернулась. Она не слышала, как он подошел.
— Ты очень внимателен.
— По-твоему, это внимательно — предоставить тебе не спать по ночам? Она пожала плечами.
— Но ты же не можешь кормить его.
— Нет, но я могу услышать его крик и принести его к тебе, когда подойдет время. Мы будем спать здесь по очереди, до тех пор пока тебе не станет легче оставлять его одного. — Он неожиданно взял ее пальцами за подбородок и приподнял ей лицо. — В тот раз, когда у него остановилось дыхание, это было только из-за инфекции, — сочувственно произнес он. — Ты слышала, что сказал доктор: он окреп. — Лайам с любовью и гордостью посмотрел на маленького сына.
Сердце у Джо разрывалось от любви. Она думала, что без его поддержки вряд ли пережила бы последние, полные тревоги и неуверенности, недели. Был момент, когда, казалось, Коннор, делая шаг вперед, отступал на два назад. Но вера Лайама не пошатнулась ни на мгновение.
— Я рада, что не одна.
Лайам взглянул на нее — он явно был поражен ее словами.
— Теперь ты никогда не будешь одна, Джо.
Она не могла оторвать взгляда от его умопомрачительно красивых глаз.
— Правда? — чуть слышно прошептала она.