До мурашек...
Шрифт:
— Я тебя понял, — кивнул тот. — Рассказывай. Кого он нашел?
Сергей достал модный смартфон, быстро отыскал нужную страничку в соцсети и показал ему фотографию девушки, которую Артем Николаевич уже видел.
— Злату.
Звонок Алены застал его уже в коридоре, на пути к лифту.
— Артем Николаевич, тут с вами хотят поговорить. Не могли бы вы подойти ко мне в отдел? — по официальному обращению директор сразу понял, что девушка не одна. Но странная просьба — ведь это к нему должны приходить — заставила понервничать.
— С тобой все
— Да, просто так надо. Жду.
Алена повесила трубку, а Артем Николаевич ускорил шаг. Не мог же к ней так внаглую заявиться Вилентьев! Нет, он бы не позволил ей взять телефон…
Директор нервно взъерошил волосы, прижав кнопку лифта. Тут за один день поседеть можно!
В Аленином офисе царила спокойная и даже чуть сонная послеобеденная атмосфера, а из кабинета не раздавалось никакого шума.
Артем Николаевич ворвался в него — и чуть удивленно застыл на пороге: его девушка и Злата мирно пили чай.
— Артем Николаевич, присоединяйтесь к нам, — безо всякого вопроса в голосе предложила Алена и сама поднялась, чтобы наполнить ему чашку, взглядом попросив директора плотнее прикрыть дверь.
— Что здесь происходит? — требовательно поинтересовался тот, занимая один из стульев.
— Злата — та самая девушка, которую Леонид сделал виновной в ошибках и недостачах, — пояснила Алена.
— И чем он это обосновал? — почти равнодушно, с ленцой спросила та.
— Тяжелым положением и замотанностью матери-одиночки.
Злата удовлетворенно хмыкнула, а Артем Николаевич, глядя на сидевшую перед ним расслабленную женщину с идеальным макияжем, никак не мог поверить, что ей тяжело. Он вспоминал свою маму — как та ни пыталась выглядеть счастливой, но в глазах всегда пряталась усталость, а под глазами темнели круги. У нее никогда не было таких длинных ногтей, такой сложной прически — просто потому, что не хватало на все это времени. Он один занимал столько, что на сон оставалось совсем чуть-чуть… У каждого свое «тяжело», разные люди по-разному справляются, но Злата…
— Слишком хорошо выгляжу, да? — без тени смущения или скромности произнесла мать-одиночка, заметив интерес директора. — Но мне правда надоело уже.
— Я узнал, что директор нанял вас следить за Вилентьевым, — Артем Николаевич решил не ходить вокруг да около, не тратить зря время.
— Так и есть, — кивнула Злата. — Я приносила ему такие фотографии… но Денис Романович просто не хотел что-то менять. Юра был его любимчиком, поэтому единственное, на что пошел директор — лишил его права наследовать компанию. Я очень надеюсь, что вы более решительный человек.
— У вас есть какие-то…
— Конечно, — Злата достала мобильный, сняла заднюю панель и подковырнула ногтем карту памяти. — Все здесь. Копии, конечно, я много сделала — на всякий случай, — ее улыбка говорила о том, что женщина прекрасно понимала весь риск, на который он шла. — Сразу скажу — у меня нет выписки с его счета, но Юра — азартный коллекционер. И не каких-нибудь моделек, а дорогих, раритетных машин. Присматривает заранее, а затем… даты покупки каждый раз всего на день-два отличаются от даты проведения «сомнительных» закупок или других операций.
Артем Николаевич передал ее Алене — та лучше разбиралась в материале, способном упрятать Вилентьева за решетку, а сам не мог отвести глаз от Златы. Как ей удалось?
— Расскажите мне, почему директор выбрал именно вас?
Женщина невесело улыбнулась.
— Я думаю, вы сами знаете, почему. Юра осторожен, он никого не подпускает близко… но он тот еще бабник с раздутым самомнением. И женщин в грош не ставит, ему и в голову не могло прийти, что кто-то из нас способен за ним следить.
— И директор приказал вам…
— Нет, — хмыкнул Злата. — Директор просто платил мне за работу, хорошо платил. Чем ближе я подбиралась — тем больше получала. В то время я действительно с трудом тянула первого ребенка, и мне казалось… да черт побери, почему нет? Красивый, богатый мужчина, который позволил мне снова почувствовать себя желанной женщиной — и я не собираюсь оправдываться за ту небольшую интрижку! — она погрустнела и отпила глоток чая, продолжила уже спокойнее и тише: — Все было прекрасно, на самом деле, мне кажется, он даже немного увлекся, забросил остальных своих подруг. Но я накопала слишком много… получила хорошую плату — но только она уже не радовала. Юра стал подозрительным, устраивал мне проверки, специально сливал информацию. Я не попалась, конечно, но узнав его ближе… Я все время надеялась, что есть объяснение его поступкам. Ну, знаете, какая-то детская травма, обида, что-то в глубине души, что сделало хорошего человека монстром. Но не было ничего. Юра оказался обычной расчетливой сволочью, любителем жестоких грязных развлечений, а моя надежда растаяла — и я ушла от него. Или он меня выгнал, не знаю — мы тогда чуть не поубивали друг друга. Он не смог от меня избавиться, уволить из компании, потому что второй ребенок — его. Я часть семьи. Но он засунул меня в этот отдел, под присмотр братика, где мне пришлось строить из себя замученную и уставшую женщину, готовую на все. Я так и говорила Леониду — и этот обалдуй радостно повелся на провокацию, запустив все через меня. Осталось только скрупулезно собирать информацию…
– Вы не боитесь, что Вилентьев навредит вашим детям, если узнает? — ошарашенно пробормотала из-за компьютера Алена.
Злата только усмехнулась.
— Своего сына он не тронет, а старшая дочь уже давно учится и живет в Европе — денег хватило, чтобы отправить ее подальше от этого осиного гнезда. Я бы и сама в другой город уехала, начала новую жизнь — но прежде хочу завершить это дело.
— Вы его так ненавидите? — понимающе произнесла Алена.
Злата на этот раз глубоко задумалась.
— Нет, — наконец тряхнула она головой. — Единственное, что: после всего увиденного я стала чересчур осторожна с мужчинами. Но это даже хорошо: я предупреждена, знаю, на что они способны, что может скрываться за красивым, цивилизованным фасадом. Но я хочу, чтобы это кончилось. Так будет лучше для всех… и, может быть, даже для него.
Артем Николаевич понимающе кивнул и встретился взглядом с Аленой. Любовь — непостижимая вещь. И остается ею даже, когда умирает.