До последнего дыхания. Повесть об Иване Фиолетове
Шрифт:
— Но беспокойся, мать. Целы деньги… В библиотеку я записался. Там бесплатно книжки дают читать.
— Ну, это хорошо, ежели бесплатно. — Мать успокоилась.
Отчима не было, — наверно, опять забрел к дружкам в казарму, сестренка Анюта спала, и Фиолетов раскрыл томик Щедрина.
— Спать бы ложился, а то завтра не встанешь, — сказала мать.
— Ничего, встану.
В Туголуково она обязательно заметила бы, что нельзя так долго жечь лампу, накладно, но здесь керосин стоил дешевле
Отчим пришел поздно, как всегда навеселе, буркнул что-то невнятное про пожар, который обязательно будет, если опрокинуть лампу, и залез под одеяло.
А Фиолетов все читал, никак не мог оторваться, и утром взял с собой на работу книжку — авось удастся докончить в обед.
…До гудка еще оставалось несколько минут, и он успел рассказать Вацеку про библиотеку и симпатичную библиотекаршу.
— Ты знаешь, у этого Щедрина есть еще сказки, — сообщил Фиолетов тоном человека, сделавшего великое открытие.
Вадек улыбнулся.
— Знаю, Ванечка. Читал.
— Вот как? Ты, может, и «Севастопольские рассказы» графа Льва Толстого читал?
— Нет, этого не читал. «Войну и мир» читал, а рассказы — нет.
— Прочитай. Я принесу… Послушан, Иван Прокофьевич, ты, часом, не скажешь, где мне товарища Авеля увидеть? Библиотекарша велела передать ему, чтоб он к ней зашел. Срочно. Говорит, для него кое-что интересное есть. Наверно, книжки.
— Книжки? Это хорошо!.. А товарища Авеля, пожалуй, я раньше тебя увижу.
Глава третья
Ольга не всякий раз приходила на занятия кружка, но сегодня пришла.
Последнее время Фиолетов стал ловить себя на том, что подозрительно часто думает о ней. Даже читая, он вдруг замечал, что порой совершенно не помнит содержания целых страниц — о чем они. В это время его мысли были заняты Ольгой. На улице, заметив впереди женщину, хоть немного похожую на нее, он убыстрял шаги, догонял, осторожно заглядывал в лицо и, убедившись в своей ошибке, отставал, разочарованный. Опять не она.
Но сегодня Ольга пришла, и он уселся напротив.
Нет, она не выглядела писаной красавицей, однако было в ней что-то такое, что обращало на себя внимание и заставляло смотреть именно на нее. Тяжелые темно-русые косы обвивали голову, красиво оттеняя высокий, чистый лоб. Большие карие глаза смотрели открыто, и от всего ее облика, от статной фигуры веяло уверенностью и спокойствием. Одета она была очень просто, даже бедно: длинная суконная юбка почти до пят, белая кофточка с пышными рукавами и стоячим воротничком, наглухо закрывавшим шею, вишневого цвета платок, наброшенный на покатые плечи…
Кто она такая, откуда, где работает, где живет — ничего этого Фиолетов не знал. «Вот наберусь храбрости и обо всем расспрошу», — решил он.
…Несколько раз за это время «горец» менял место собраний кружка, пока Абдула не предложил свой дом — стоит на самом краю поселка, далеко от полицейского участка, да и к старому Байрамову часто заходят посторонние люди нанять арбу.
Сегодня на занятиях читали и обсуждали последний помер газеты «Искра», и товарищ Авель намекнул, что она хотя и издается за границей, но, возможно, скоро будет печататься здесь, в Баку.
— У меня к вам просьба, товарищ Иван, — сказал он, когда закончились занятия. — Вы не составите мне компанию в следующее воскресенье сходить к одному человеку?
Фиолетов замялся.
— Может быть, я нарушаю ваши планы? — спросил «горец».
— Нет, нет… Я свободен.
У Фиолетова действительно были другие намерения на это воскресенье. Он собирался договориться с Ольгой и провести вместе воскресный день, но отказать «горцу» не хотел да и не мог.
— Я свободен в воскресенье, — повторил он.
— Тогда условимся. Встречаемся в два часа в городе у вокзала. Хорошо?
…Обычно с занятий кружка он возвращался всегда вместе с Вацеком — им отсюда было по дороге, — но сегодня, смутившись и краснея, пробормотал что-то невнятное насчет того, что немного задержится и ждать его не стоит.
Вацек дружески похлопал Фиолетова по плечу.
— Ладно. Беги уж. Видишь, ожидает… — И он показал глазами на Ольгу.
…Они молча шли рядом по узкой тропинке, заменявшей тротуар, и Фиолетов, беспричинно смущаясь, никак не мог начать разговор.
— Сегодня погода хорошая, — выпалил он, краснея от своей беспомощности.
Она улыбнулась и посмотрела на него.
— Разве ты это мне хотел сказать?
— Нет, конечно… — Он вдруг облегченно засмеялся («Чудак, чего стесняешься?») и сказал уже совершенно свободно: — Я хотел предложить тебе съездить вместе в город… Погуляем. На лодке по морю покатаемся…
Она повернула к нему голову.
— Я ведь замужняя, Ванечка…
— Замужняя? — Ему показалось, что он ослышался. — Что ты говоришь?
Она вздохнула.
— Что слышишь… Семнадцати мне не было, когда меня за него выдали. Насильно обвенчали…
— И кто он?
— А тебе зачем это? — Она подняла на него глаза. — Ну, слесарь… Банников по фамилии.
Фиолетов долго молчал, переживая только что услышанное.
— Как же это тебя муж на занятия кружка отпускает? — спросил он.
— Про кружок я ему не говорила… Мне у чужих людей часто приходится бывать… Белошвейка я. Хожу по домам и шью, что закажут.
— Кофточку, что на тебе, сама сшила?