До последнего
Шрифт:
— Но вы же сами предложили метод: разговор человека с человеком, — сказала она, тепло ему улыбнувшись.
Веб наконец почувствовал, как полыхавший у него в груди жар стал медленно ослабевать.
— Для начала давайте немного поговорим о вас. Должна же я с вами поближе познакомиться. А уж после этого двинемся дальше.
Веб глубоко вздохнул.
— В марте мне исполнится тридцать восемь лет. Я окончил колледж, а потом ухитрился попасть в университет штата Виргиния на факультет права, который тоже закончил. После этого я шесть лет работал в офисе окружного прокурора в Александрии, пока в один прекрасный день не понял, что такая жизнь не по мне. По этой причине я с одним своим приятелем подал заявление о приеме в ФБР. Это была своего рода игра: возьмут — не возьмут. Приятеля моего отсеяли, а меня приняли. Я отучился в академии, после чего 13 лет проработал агентом Бюро, о чем всегда вспоминаю с большой теплотой. Начинал
У Клер слегка порозовело лицо.
— ПОЗ состоит из четырех подразделений. Два из них образуют так называемый «Голубой отряд», а два — «Золотой». Считается, что эти два отряда во всем равны друг другу и могут почти синхронно провести две одинаковые по сложности операции по освобождению заложников. Одна половина личного состава состоит из штурмовиков, а другая — из снайперов. Я начинал работу в ПОЗ в качестве снайпера. Снайперы тренировались в Снайперской школе морской пехоты. Время от времени мы, так сказать, меняли свое амплуа: штурмовики упражнялись в стрельбе, а снайперы учились с помощью взрывчатки сносить ворота. В 1995 году в ПОЗ произошла реорганизация, которая пошла ему только на пользу. Тем не менее снайперы ПОЗ, как и прежде, вынуждены были неделями мокнуть под снегом и дождем, изучая слабые стороны противника, чтобы потом взять его под прицел. Между прочим, случалось, что мы спасали террористам жизнь, то есть не стреляли в них, когда убеждались, что они не в состоянии оказать сопротивление. Зато всякий раз, когда мы нажимали на курок, мы знали, что можем вызвать на себя целое море огня.
— У меня такое ощущение, что вы в этом самом огненном море уже побывали.
— Побывал. На одном из своих первых заданий, когда нас направили в Вако.
— Понятно...
— В настоящее время я приписан к группе «Чарли», которая входит в «Голубой отряд». — «Входила», — мысленно поправил себя Веб. Группы «Чарли» больше не существовало.
— Насколько я понимаю, вы не агент ФБР в чистом, так сказать, виде.
— Это почему же? Мы все считаемся агентами ФБР. Для того чтобы попасть в ПОЗ, нужно три года проработать в Бюро и обладать качествами, которые требуются в этом подразделении. Если все это имеется в наличии, можно подавать по команде рапорт о переводе. Кстати сказать, люди из ПОЗ имеют такие же жетоны и удостоверения личности, как и все сотрудники ФБР. Но мы в ПОЗ держимся особняком. У нас все свое: и здания, и стрельбища, и средства передвижения. И задания нам дают особые — не такие, как всем. Кстати сказать, тренировочная база у нас тоже особенная.
— Что же вы там отрабатываете?
— Стрельбу по мишеням, ближний бой, рукопашный бой — да мало ли что. Все эти умения необходимо поддерживать на высоком уровне.
— Как-то у вас все слишком по-военному.
— Наша служба и впрямь очень похожа на военную, а мы — самые что ни на есть заправские вояки. Если находишься на дежурстве и вдруг раздается сигнал тревоги, то собираешься — и едешь. А когда наше подразделение отдыхает, мы тренируемся. Помимо всего прочего, мы и альпинизмом занимаемся, и с вертолетов на деревья прыгаем, и проводим учебные морские десантные операции. А еще мы должны уметь
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — сказала Клер.
Веб уперся взглядом в свои ботинки; некоторое время они сидели в абсолютном молчании.
— Когда собираются вместе пятьдесят здоровенных самцов, это, я вам скажу, далеко не всегда здорово. — Он улыбнулся. — Мы постоянно пытаемся что-то друг другу доказать, продемонстрировать свое преимущество. Знаете ружья фирмы «Тайзер» с парализующими электрическими стрелами?
— Да, мне приходилось такие видеть.
— Однажды мы решили посоревноваться — выяснить, кто быстрее придет в себя после попадания такой стрелы.
— Какой ужас! — воскликнула Клер.
— Я бы сказал, настоящее сумасшествие, — добавил Веб. — Ну так вот. Я проиграл. Рухнул на землю, как пораженный током электромонтер на линии. Но попробовать-то было надо, правда? Ничего не поделаешь, уж такой у нас характер. Соревновательный. — Вдруг его лицо стало серьезным. — Но в своем деле мы специалисты. А работа у нас трудная. Мы делаем то, что никто не хочет делать. Наш девиз — «Спасай человеческие жизни». И мы в большинстве случаев добиваемся успеха и спасаем их. И еще: мы все тщательно обдумываем, прежде чем отправиться на операцию. Потому что ошибки в таком деле, как наше, быть не должно. Тем не менее они все равно случаются. И когда нас постигает неудача, на нас обрушиваются средства массовой информации, нас пытаются привлечь к суду, а люди, которых мы защищаем, начинают вопить, требуя нашей крови. Все это очень трудно пережить. Возможно, если бы я после Вако ушел из ПОЗ, вся моя жизнь сложилась бы по-другому.
— А почему вы не ушли?
— Потому что я обладаю особыми умениями, которые могу и должен использовать, чтобы защищать честных граждан и эту страну от людей, всячески стремящихся им навредить.
— Звучит очень патриотично. Но некоторые циники могут обвинить вас в лицемерии и склонности к насилию.
Прежде чем ответить, Веб несколько секунд молча на нее смотрел.
— Я вот все думаю, что бы запели воротилы массмедиа, если бы какой-нибудь колющий героин наркоман приставил им к носу охотничий обрез, угрожая разнести голову на куски. И что бы они стали делать, если бы оказались в безлюдном месте рядом с психом, который считает себя Иисусом Христом и желает, чтобы его паства переселилась вместе с ним в лучший мир, обратившись в огненный шар при помощи принесенного им с собой динамита. Если господам циникам моя мотивация и мои методы не по вкусу, пусть они сами попробуют бороться с такими типами. Уверен, ничего у них не получится. Однако они требуют от нас идеального, в прямом смысле, поведения, забывая, что мы живем в далеко не идеальном мире. При этом они защищают убийц, трубя на всех перекрестках о нарушении их прав и предоставляя в их распоряжение лучших адвокатов. Не скрою, в руководстве Бюро много недалеких людей, которые отдают глупые приказы. Их-то и следовало бы лишать высоких постов за некомпетентность. Но как можно обвинять во всех смертных грехах парней вроде меня, которые, выполняя эти приказы, рискуют своей головой, потому что считают, что зло должно быть наказано? Я лично этого не понимаю, но таков мир, в котором я живу и работаю. Как говорится, доктор Дэниэлс, добро пожаловать в ад.
Почувствовав, что его начинает бить дрожь, Веб глубоко вздохнул и посмотрел на Клер, которой тоже явно было не по себе.
— Извините, — наконец произнес он. — Когда я начинаю разговаривать на такие темы, то всякий раз сбиваюсь на патетику.
— Это я должна перед вами извиниться, — сказала она. — Должно быть, временами ваша работа кажется вам неблагодарной.
— Кажется. Вот сейчас, к примеру.
— Расскажите мне о вашей семье, — попросила Клер, когда установившаяся в комнате напряженная тишина стала затягиваться.
Веб заложил руки за голову и еще несколько раз глубоко вздохнул.
«Держись, старина Веб, — сказал он себе. — Ты должен через это пройти. И пройдешь. Главное, чтобы пульс не превышал 64 ударов в минуту».
Потом, наклонившись к Клер, он сказал:
— Отчего же не рассказать? Расскажу. Я — единственный ребенок в семье. Родился в Джорджии. Когда мне исполнилось шесть, мы переехали в Виргинию.
— "Мы" — это кто? Вы с отцом и матерью?
Веб покачал головой.
— Нет, только я и мать.
— А ваш отец?
— Он не поехал. Штат Джорджия не отпустил его.
— Он что же — работал на правительство?
— В определенном смысле. Он сидел в тюрьме.
— За что же он отбывал срок?
— Я не знаю.
— Неужели вы такой нелюбопытный человек?
— Нелюбопытный. Если бы меня это интересовало, я бы узнал.
— Ладно, оставим это. Итак, вы переехали в Виргинию. Что же дальше?
— Моя мать снова вышла замуж.
— Каковы были ваши взаимоотношения с отчимом?
— Прекрасные.