До последней крови
Шрифт:
Его недоверчиво слушали, когда он говорил: «Это дивизия не Красной Армии. Это польская дивизия, подчиненная Союзу польских патриотов. Она пойдет в бой плечом к плечу с Красной Армией за освобождение Польши — не за польскую советскую республику, а за независимую Польшу, но дружескую Советскому Союзу…»
Потом, пока еще не пошли в баню, осматривали палаточный городок, бараки и летние домики, которые казались похожими на театральную декорацию, но волновали, потому что улочки назывались Маршалковская или Новый Свят, а из кусочков измельченного кирпича и угля перед палатками старательно были выложены изображение белого орла и надпись «Варшава».
В регистрационном бараке принимали новоприбывших. Там часто работал капитан Вихерский, а также полковник Валицкий, который, как потом узнал Радван, был одним из
Полковник Валицкий для Стефана был загадкой. В его обществе Радван успокаивался, чувствовал себя оптимистически настроенным. Ведь Валицкий был другом Сикорского, и если даже он решил остаться…
Через несколько дней после прибытия в Сельцы Радвану было приказано явиться к Валицкому. Он радовался предстоящей встрече и готовился задать много вопросов, однако буквально остолбенел, когда вошел в комнату штаба. Рядом с Валицким сидел Зигмунт Павлик в мундире поручника. Радван доложил Валицкому о своем прибытии и, с трудом сдержавшись, чтобы не задать вопрос Павлику: «Откуда эти звездочки?» — сел на стул.
— Мы знакомы, — сказал Павлик. — И чтобы все было ясно, — обратился к Радвану, — обвинение, которое тебе предъявили, оказалось несправедливым. В посольство о нас докладывал провокатор, — выдавил он с трудом.
Радвану хотелось немедленно спросить: «Ты Ане сказал об этом?» — но его вдруг охватило отчаяние и нежелание говорить. С какой же легкостью его обвиняли, не спрашивая ничего, не проверив, уничтожали его любовь и жизнь! А сейчас с такой же легкостью отвергают обвинение. Павлик и Высоконьский вдруг показались ему очень похожими друг на друга: «Информировал посольство», «Информировал коммунистов»! И кто-то, ведущий двойную, а может, и тройную игру, без колебаний жертвовал такими Радванами, которых всегда слишком много, чтобы о них заботиться. Разговор с Валицким перестал его интересовать. Что он мог сказать полковнику? Ничего!
— Нам хотелось бы больше узнать о вас, поручник Радван, — начал Валицкий. — Мы очень рады, что вы с нами, — добавил он, не смотря на Павлика, который точно онемел. — Поведайте нам причину вашего решения остаться здесь.
Радван долго молчал. Говорить о себе здесь, в присутствии Павлика? Повторять фразы, которые твердил Вихерский?
— Думаю, что причины понятны, — наконец ответил он сухо, — те же самые, что и у вас, пан полковник.
Валицкий усмехнулся, а Павлик добавил резко:
— Однако нам хотелось бы знать конкретнее.
— Дезертировал, нарушил присягу. Разве этого мало, разве это не говорит обо всем? Хочешь, — обратился он к Зигмунту, — чтобы я повторял гладкие предложения, которые ты умеешь говорить лучше меня? Если не доверяете мне, скажите сразу.
Павлик хотел что-то сказать, но его упредил Валицкий.
— Не надо так нервничать, поручник, для этого нет причин. Я понимаю вас. Мы оба принадлежим к тем, — он игнорировал теперь Павлика, — кому трудно было принять решение. Но мы его приняли, а коль взяли на себя такой риск — пойти совершенно новой дорогой, то должны быть последовательными.
— Стараюсь.
— Знаю, вы были преданы Сикорскому, — говорил Валицкий, — я — также. Но что сделали, не считаю предательством. Это политический выбор. Думаю, Верховный понял бы мои аргументы. — Он посмотрел на Павлика. — Одним из несчастий в истории Польши было отсутствие гибкого мышления у наших вождей. Они не умели менять своей политики даже тогда, когда было ясно, что ее продолжение ведет к народной катастрофе, — от Понятовского [51] до Рыдза [52] .
51
Понятовский Станислав Август — польский король (1764–1795), содействовал расколу Речи Посполитой и ее разделам.
52
Маршал Рыдз-Смиглы Эдвард — главнокомандующий вооруженными силами Польши в 1935–1939 гг.
«Поиски аргументов, — подумал вдруг Радван. — Может, он тоже не совсем уверен? Может, никогда и не будет полной уверенности?»
— Я, — продолжал полковник, — никогда не был политиком. Всегда
Валицкий смотрел на него, как Радвану показалось, с отцовской благожелательностью.
— Слушай, парень, мы верим тебе — примешь роту…
Зигмунт Павлик не мог согласиться с Валицким. Было бы, однако, ошибкой обвинять Павлика в примитивизме или тупом догматизме. Павлик понимал, и многократно подчеркивал это, необходимость гибкой политики и новой стратегии в обстановке войны с Германией. Однако его отказ в доверии Валицкому, Вихерскому, Радвану, включая и командира дивизии, имел глубокие основания.
— Хорошо, — объяснял Павлик Ванде, — они поддерживают нас в вопросе взаимодействия с Советской страной, но завтра, послезавтра, через год после победы могут прийти к выводу, что такой союз для Польши уже нерентабелен. Они нас принимают как неизбежное зло в определенной обстановке, но тот же Валицкий, думаешь, действительно мечтает о такой Польше, к которой мы стремимся, о такой армии, какую мы хотим создать? Говорим: честные патриоты… Прекрасно, восторгаемся патриотизмом, ссылаемся на Грюнвальд [53] , косинеров [54] , чтобы петь легионерские песни [55] , участвовать в богослужениях, но мы ведь не переиначим Валицкого, ибо для него легионерская песня не камуфляж, не притворство, а собственная жизнь. Он знает, что мы по происхождению из тех, которые призывали к забастовкам. Когда Красная Армия шла на запад, а он воевал под Радзымином или Замосцем… [56] Хорошо, нам сейчас по пути, но не следует давать им свободы в воспитании армии; о чем мы думаем, нам нужно говорить откровеннее. Сикорский хочет демократической Польши, и мы… Ничем та Польша не отличается, только отношением к Советскому Союзу? В этой националистически-патриотической фразеологии потеряется наше отличие. Неужели мы думаем, что лозунги революционных преобразований не могут притягивать массы?
53
Грюнвальдская битва 1410 г. против немецких крестоносцев, победу в которой одержали совместно действовавшие польские, литовские и русские полки.
54
Косинер — повстанец, вооруженный косой.
55
Легионы маршала Юзефа Пилсудского, осуществившего с их помощью диктаторский переворот в Польше в мае 1926 г.
56
Города Восточной Польши, в районе которых вела бои отступающая армия Польши в 1939 г.
Ванда не очень охотно включалась в дискуссии. Павлик же использовал любую возможность, чтобы высказать свои взгляды.
— Замечаю, — утверждал он, — некоторую угрожающую двойственность в наших взглядах и действиях. Думаете, нам верят, когда мы преклоняем колени во время богослужения? Никогда не забуду, как Ванда и Янка сидели всю ночь, убирая инвентарные надписи с костельных принадлежностей, полученных временно из антирелигиозного музея. Их предстояло передать ксендзу Кубшу. Бедный Кубш… Допустил смертный грех, но он, по крайней мере, верит, не притворяется и действительно переживает…
— Кончай, — сказала Ванда.
Было это во время одного из ее приездов в Селецкий военный лагерь. Собрались в большой комнате штабного барака, чтобы обсудить актуальные дела дивизии. Прибыли тогда старшие офицеры по политико-воспитательной работе, пришел Тадеуш, был приглашен и Вихерский.
— Не думаете ли вы, — продолжал Павлик, — что недостаток откровенности, открытого выражения того, о чем мы думаем, будет вредить? Боюсь цинизма, двойственности мышления, привычки создания видимости… Одна программа для избранных, другая — для масс…