До рая подать рукой (сборник)
Шрифт:
Отсоединив инженерные коммуникации, Кертис, обойдя дом на колесах спереди, подошел к двери в тот самый момент, когда Кэсс, уже сидевшая в кресле водителя, завела двигатель.
– Беда! – закричала Полли, швырнула дневник в гостиную и вновь выскочила из «Флитвуда» под проливной дождь.
Осматривала залитый водой кемпинг, не веря своим глазам. Девочка шла следом за ней, когда она в последний раз оглянулась, их разделяло не больше пятнадцати футов, и остаток пути до «Флитвуда» она пробежала максимум за пять секунд, но, Господи, девочка тем не менее исчезла.
«Дворники»
Он в изумлении вытаращился на дом на колесах Мэддока, размерами не уступавший стандартному придорожному ресторанчику. Дом вырастал из стены дождя, словно галеон, появившийся из туманов бурного моря, и «Мазда» Ноя казалась рядом с ним утлым челноком, пытающимся пришвартоваться к борту огромного корабля.
Он намеревался осмотреть стояночное место 62, а потом, устроившись неподалеку, наблюдать за домом на колесах пятнадцать или двадцать минут, чтобы оценить ситуацию. Однако от первоначального плана пришлось отказаться, как только он увидел распахнутую дверь «Превоста».
Ветер прижал ее к борту. Дождь заливал кабину, но за минуту, в течение которой «Мазда» Ноя простояла у дома на колесах, дверь никто не закрыл.
Что-то случилось.
Молнии резали небо, отражались от воды, полностью покрывавшей асфальт шоссе.
Нанз-Лейк лежал в двух милях позади Престона, от дома Тилроу его отделяла только миля.
Несмотря на то что дождь вымочил его до нитки, Престону казалось, что он весь в грязи. Отчаянность ситуации заставила его прикоснуться к Руке, в том числе и к деформированным частям тела, потому что не было решительно никакой возможности найти и надеть перчатки.
И если только в доме Тилроу не окажется рукавиц или перчаток, ему придется прикасаться к ней снова, не один раз, еще до исхода дня, хотя бы для того, чтобы отнести в грязное сердце лабиринта, в гостиную, где он оставил Королеву Шлюх. И там, привязав к креслу, позволил бы с первого ряда наблюдать за убийством ее подруги.
В этом кресле Руке и предстояло умереть, после того как он утолил бы аппетит живущего в нем дикого зверя, причинив ей максимум боли. Он родился для этого, как и она. Каждый играл отведенную судьбой роль.
К счастью, пытать ее он мог на расстоянии, с помощью подручных инструментов, не прикасаясь к девочке. Следовательно, привязав ее к креслу, мог вымыть руки мылом и под обжигающе горячей водой. Тогда он очистится от ее липкой грязи, тошнота больше не будет подкатывать к горлу, он вновь сможет наслаждаться своей работой, которую необходимо делать.
Он вдруг встревожился из-за того, что у Жабы не окажется мыла, и тут же рассмеялся. Даже если этот бородатый козел никогда не мылся, в доме наверняка найдутся тысячи обмылков, аккуратно сложенных и, возможно, указанных в специальном каталоге. Так что о мыле можно не беспокоиться.
Медленно приходя в сознание, на соседнем сиденье тихонько застонала Рука. Она сидела, привязанная ремнем безопасности, привалившись головой к дверце.
Пластиковый пакет с герметизирующей полосой лежал на консоли между сиденьями, сложенный, но не загерметизированный. Удерживая руль одной рукой, второй Престон достал из пакета кусок ткани, пропитанный самодельным анестезирующим составом, и накрыл им лицо девочки.
Он не хотел держать ткань на ее лице постоянно, из страха, что убьет Руку слишком быстро и милосердно.
Стоны перешли в невнятное бормотание, отвратительная деформированная рука перестала дергаться на коленях, но она не застыла, как прежде. На воздухе самодельный анестезирующий состав начал испаряться, а дождь уменьшил его концентрацию, пусть он и вернул ткань в пакет, как только Рука отключилась.
То и дело Престон поглядывал в зеркало заднего обзора, ожидая увидеть сквозь пелену дождя свет фар преследующей его машины.
Он не сомневался, что гроза обеспечила ему надежное прикрытие и никто не видел, как он схватил Руку. Даже если кто-то из отдыхающих, случайно выглянув в окно, что-то и заметил сквозь дождь и при сумеречном свете, спасибо нависшим над самыми вершинами деревьев облакам, они истолковали происходящее на их глазах однозначно: отец взял на руки ребенка и несет его в безопасное место.
Что же касается двух женщин и мальчика из этого «Флитвуда», он понятия не имел, кто они и что делали в его доме на колесах. Он сильно сомневался, что они – сообщники Королевы Шлюх, ибо, приехав в Нанз-Лейк с такой мощной поддержкой, она бы не стояла одна в лесу, наблюдая за домом Тилроу.
Кем бы они ни были, эти трое не смогли бы войти в дом на колесах, отключив систему охранной сигнализации, если б им не помогла Черная Дыра. Уезжая на ферму Тилроу, Престон наказал этой глупой суке держать «Легкий ветерок» под замком. В прошлом она всегда делала то, что ей велели. Таким было условие сделки. Она знала, что это за сделка, со всеми пунктами, подпунктами и особыми условиями, знала так же хорошо, как если бы контракт существовал в письменной форме и она могла выучить его наизусть. Потому что для нее это была очень хорошая сделка, контракт-мечта, обеспечивающий доступ к любым наркотикам, в любом количестве, условия жизни, каких она никогда раньше не знала, да и не узнала бы, если б не он. И при всем ее безумии, а в том, что у нее давно уже поехала крыша, Престон не сомневался, она всегда скрупулезно выполняла условия сделки.
Иной раз, конечно, Дыра принимала столько химических субстанций, что не могла помнить не только о сделке, но и о том, кто она такая. Но подобные провалы памяти редко случались днем, только глубоким вечером или ночью, в его присутствии, и он мог угомонить ее все тем же самодельным анестезирующим составом, если не помогали слова и сила.
Сняв лоскут ткани с лица девочки, Престон бросил его на пол, вместо того чтобы засовывать в пластиковый пакет. Она все стонала, и ее голова перекатывалась по спинке сиденья, но его это больше не волновало: они уже добрались до съезда к ферме Тилроу.