До встречи на небесах! Небожители подвала
Шрифт:
Конечно, у нас имеются немалые счёты с прошлым режимом, ведь существовала жёсткая система запретов; было трудно делать то, что не вписывалось в отведённые рамки, иногда от самоконтроля рука руку останавливала; и повсюду было достаточно негодяев и хамов, но в сравнении с теперешним ельцинизмом, когда у власти сплошные подонки и ворьё, когда исковерканы судьбы миллионов, всё же дышалось легче; сейчас наступило форменное удушье – душит боль за разрушенное, разворованное и униженное Отечество. И, конечно, сейчас общий процент негодяйства и хамства в обществе вырос до невиданного уровня. Как не согласиться с Довлатовым – «после коммунистов я больше всего не люблю антикоммунистов».
Бывали в нашей молодости и неприятные моменты:
Я трижды посещал «Большой дом». Первый раз – ещё когда жил в Подмосковье и кто-то из соседей настучал, что с друзьями «ругаю власть». Второй раз – когда вернулся из Калининграда, куда ездил с неким Златкиным. Этот аферист Златкин уверял, что в Калининграде его друзья помогут нам устроиться в торговый флот. Мне, безработному и не имеющему постоянной прописки, это было как нельзя кстати. Но, когда мы прибыли в портовый город, выяснилось, что Златкин уехал из Москвы, чтобы на время скрыться от суда (как фарцовщик-валютчик), а меня прихватил за компанию (позднее я узнал, что этот негодяй имел большой стаж негодяйства). Короче, я вернулся в Москву, и меня вызвали в органы и долго выспрашивали о «цели поездки».
Третий раз мне предложили явиться в мрачное здание после того, как из Москвы уехала француженка Эдит, с которой я встречался пару раз. Мне сообщили, что отец француженки – адмирал и работает на разведку против нашей страны. Так в лоб и заявили.
– А она наверняка интересовалась настроениями нашей молодёжи, – объявили мне.
– Её интересовала любовь, – сказал я то, что и было на самом деле.
Во всех этих случаях я отделался суровым предупреждением, но те допросы, когда вначале с тобой разговаривают чуть ли не ласково и на «вы», потом вдруг врывается напористый тип и орёт:
– Ну, хватит! Мы всё знаем! Выкладывай всё начистоту, иначе!..
Эти допросы кое-чему научили меня, с тех пор я приобрёл особый нюх на стукачей и кагэбэшников, вычислял их по одному внешнему виду и никогда не ошибался. Такой нюх имел не я один, некоторые мои друзья тоже имели.
И всё же, всё же у нас была потрясающая молодость! Как ни рассуждай, а дружба, любовь, увлечения никак не зависят от тех, кто стоит у власти. Главное – мы не думали о деньгах, ведь основное, необходимое было дёшево, доступно. Плата за жильё – символическая; продукты (не деликатесы), вино и сигареты стоили недорого; кино, театр, музеи – копейки; любой мог поехать к морю, купив билет до Феодосии за восемь рублей, а у моря снять комнату почти за бесценок и питаться в столовых на пару рублей в день. Именно в те годы многие из нас объехали полстраны. Я, например, автостопом прокатил тысяч семь километров. Попробуй теперь, когда все помешались на деньгах, проехать за одно спасибо хотя бы километр! Попробуй!
Чуть позднее я с друзьями объездил на машине всю европейскую часть России; мы останавливались где придётся и всюду чувствовали себя как дома; случались в пути поломки, но всегда находились бескорыстные помощники – не считаясь со временем, они копошились в нашей машине, автолюбители просто дарили запчасти, а водители грузовиков не раз наливали бензин бесплатно! Возможно ли такое теперь?!
Можно в чём угодно обвинять социализм, но нельзя не признать главного – попытка освободить человека от власти денег и установить социальную справедливость во многом удалась (понятно, в сравнении с западниками мы считались малоимущими, зато мы жили дружно, сплочённо, без забот о завтрашнем дне). И, бесспорно, была решена проблема национальностей – то, что сейчас раздирает всю страну. Раздирает, и ещё как!
В те времена мы часто ходили по речкам на байдарках и в каждой, даже самой бедной, деревне встречали доброжелательность и щедрость. Что показательно – в деревнях, уходя на работу, люди не запирали дверей; мы переступали порог избы, а нас встречал
И в городах многие обходились простейшими замками, не то что теперь, когда ставят железные решётки, стальные двери, секретные замки, домофоны… И людей можно понять – такого простора для фантазий всяких аферистов и мошенников, такого воровства, как сейчас, никогда не было. Ведь тащат посуду и продукты, провода со столбов, строительную технику и оружие из воинских частей! И это ещё мелочи. Те, кто повыше, воруют грузовиками, эшелонами! О тех, кто на самом верху, и говорить не приходится – те воротилы хапают миллионы. Дорвавшись до власти, эти хищники не останавливаются ни перед чем, их аппетиты ненасытны: ради прибылей губят экологию, животных. Да, собственно, уже всеми признано, что наступило беспощадное время, звериная «демократия», когда деньги решают всё.
А раньше… Помню, в Крыму мы, как и многие туристы-дикари, разбивали палатку на окраине Судака; ходили в посёлок, ездили в Планерское, оставляя в палатке радиоприёмник, гитару, – ничего не пропадало. Вот так вот.
Немаловажно – в прежние времена можно было спокойно ездить по всей стране, а сейчас опасно выезжать даже за город; да и в самом городе многие по вечерам боятся выходить из дома, ведь бандитизм стал нормой, об убийствах уже сообщают спокойно, как о погоде (и что за чудовищные цифры – ежегодно без вести пропадает тридцать тысяч человек?!). А всего несколько лет назад по ночным улицам шастало немало полуночников: загулявших, чудаков, влюблённых; некоторые бродили до утра, и никому и в голову не приходило, что его могут ограбить. Не случайно многие теперь считают, что уж лучше жить при безопасной диктатуре, чем при бандитской «свободной демократии».
Теперь без отметки в паспорте уже не навестишь друга на Украине; без приглашения не съездить в Прибалтику. Хотя о чём я?! И ехать-то не на что – билеты взвинтили запредельно, нашей пенсии хватит только в одну сторону. Так что наша ностальгия по великой стране – не только тёплые воспоминания, но и боль, огромная боль.
Никуда не деться от факта: в советское время студенты получали бесплатное образование; на каждом шагу были библиотеки, вечерние курсы иностранных языков, спортивные общества. Все, кому не лень, могли летом шабашничать – подрабатывать на свежем воздухе в стройотрядах, а зимой, во время каникул, отправиться в агитпоход с концертами для сельских жителей.
При каждом заводе был клуб (а то и Дворец культуры) и студии самодеятельности, где разновозрастные рабочие и служащие постигали основы искусств и часто занимались с большим рвением, чем некоторые профессионалы (подтверждая слова Гоголя, что «у русского народа силён гений восприимчивости»). Именно из самодеятельности вышло немало знаменитых певцов и актёров.
И непременно при заводах был спортзал (а то и стадион) и, само собой, команды по многим видам спорта, причём команды не только из спортсменов-разрядников, но и из любителей – пожалуйста, отводи душу, сколько хватит сил.
Где, в какой стране были не элитные, а общедоступные аэро-клубы, яхт-клубы, авто- и мото-клубы?! И самые массовые – клубы туристов? В этих последних любой мог взять напрокат байдарку, палатку, снаряжение; ну и, конечно, сколотить компанию единомышленников, иногда через объявления: «Двое молодых людей ищут попутчиков на конный маршрут по Башкирии. Условие: покладистый характер и чувство юмора». Или: «Весёлые симпатичные девушки присоединятся к группе, идущей по Кавказу. Умеем готовить, рисовать, петь…» От вокзалов отходили целые туристические «поезда здоровья», и в каждой области имелись турбазы, где опять-таки основным был тот товарищеский дух, который мы ощущали в пионерстве. И всё это было настолько естественным, привычным, что мы, дуралеи, не ценили, и только теперь поняли, что потеряли. Да, только теперь.