До встречи в феврале

Эллисон Майклс

Ну неужели! С третьей попытки мисс Джеймс соизволила ответить на мой видеозвонок. Черноту экрана рассеял тепловатый свет моей гостиной. Видеть её по другую сторону, за спиной малознакомой девушки – аномалия. Как же мне захотелось бросить всё и рвануть туда. Залезть прямо в экран. Войти в свой дом с другого конца страны. Как жаль, что фильмы про телепортацию основаны на чьей-то мятежной фантазии, а не на реальных событиях.

На моей гостье был знакомый свитер. Кажись, я дарил Виктории похожий лет шесть назад.

– Мистер Кларк!

Может, рисовать мисс Джеймс и умела, но вот

играть роли – уж точно не её изюминка. Радость её вышла вымученной, а сама она казалась смущённой, сбитой с толку и даже будто печальной, так что мне перехотелось ещё больше расстраивать её своими упрёками.

– Как вы себя чувствуете?

Я оказался не готов к тому, чтобы выплеснуть злость и раздражение от двух неудачных дней на виновницу всех этих неудач. Когда на тебя смотрят такие большущие глаза огорчённого сенбернара, да и ещё эти по-детски надутые губы заботливо справляются о твоём состоянии, просто невозможно злиться. Это как наорать на щеночка, нацедившего лужу в твой башмак. Когда он смотрит своими блестящими пуговками из-под треугольников бровей и прижимает хвост к животу.

У мисс Джеймс, к счастью, не было хвоста. Зато глазки-пуговки поблескивали так, словно что-то изо всех сил удерживало слёзы за её ресницами. И я просто не смог ей нагрубить.

– Уже всё в порядке. – Выдохнул я всю злость. Теперь раздражался скорее на самого себя за бесхребетность. – Меня быстро подлатали, так что я снова дышу полной грудью.

– Вы меня так напугали! Не делайте так больше.

Ну сущий ребёнок!

– Только если вы больше не будете травить меня пирогами. – Что ж ты делаешь! Хотел отругать её за эту выходку, а получается насмехаешься сам над собой, лишь бы не расстраивать и без того расстроенную девушку ещё сильнее. Когда же я стал таким мягкотелым?

– Обещаю, такого больше не повторится. – Пылко пообещала девушка и села на кресло. Моё любимое, что я сам всегда занимал. Могу поспорить, что на обивке всё ещё остались полушария моей пятой точки. – Надеюсь, вы на меня не сердитесь.

– Нет. – Соврал я. – Благодаря вам я остался жив.

– Я боялась, что медики не успеют. Но как они попали в квартиру?

– Я не закрыл входную дверь.

– Довольно безалаберно с вашей стороны.

Неужели она решила меня отчитать? Я проявил такое великодушие – засунул своё негодование куда подальше, чтобы не портить ей день ещё сильнее, ведь кто-то до меня явно постарался. А она говорит со мной, как с малым ребёнком, бросившим конструктор посреди ковра.

– Старая привычка. В Берлингтоне мы редко так делаем.

– Вы не в Берлингтоне. – Напомнила мисс Джеймс, словно я мог позабыть.

Даже с закрытыми окнами кругом стоял такой шум, словно квартира находилась прямо на обочине, в метре от проезжей части. Словно я сидел на диване посреди тротуара, а мимо сновали сотни незнакомцев, встревая в мой мир своими разговорами и запахами. Голоса, ропот колёс, гудки и ещё миллионы звуков, что сливались в симфонию, на которую я не хотел покупать билета.

– В Лос-Анджелесе опасно оставлять дверь открытой. В тот раз вам повезло, но в следующий всё может оказаться куда как страшнее. К вам могут ворваться грабители или кто похуже.

Мне

ли не знать! Минут пять назад ко мне как раз заявлялся «кто-то похуже». Не успел я рта раскрыть, как мисс Джеймс продолжила свои наставления. От её высокомерных нравоучений я начинал снова раздражаться. Да кто она такая!

– С месяц назад у соседки ниже выкрали сейф со всеми накоплениями, а в доме напротив унесли…

– Мисс Джеймс, обещаю вам, что в моё присутствие с вашей квартирой ничего не случится. – Буркнул я не совсем учтиво, и она тут же заметила перемену погоды в нашей беседе. В сторону Берлингтона повеяло прохладой с калифорнийского побережья. Люди тоже влияют на климат, и теперь на обоих концах материка случилось вселенское оледенение.

– Уж надеюсь. Не хочу вернуться в квартиру, от которой ничего не осталось! – Отморозила она в ответ.

– Это не я собирался разбить окно чужого дома!

– Это не я забыла оставить ключ и заставила другого человека мёрзнуть в минус двадцать!

– Всего-то в минус шесть, не преувеличивайте!

– Житель Лос-Анджелеса минус шесть ощущает как минут двадцать!

– Ну, а в вашей квартире все плюс сорок, как в Эфиопии.

– Ну, это уже не мои проблемы! – Съехидничала моя неприятельница, и от кислоты в её тоне меня передёрнуло.

С любезностей мы почему-то перешли на колкости. Две спицы, что позвякивают, ударяясь друг о друга. Только вряд ли такими темпами мы бы смогли связать цельный свитер. И этой нахалке я отдал свой дом за просто так! Принял её с распростёртыми объятиями, а она дерзит, точно это я ей что-то должен. Таких нужно ставить на место.

– Вы, надеюсь, прочитали список, что я вам оставил?

– Это то дурацкое письмецо с пятнадцатью пунктами, которые я должна выполнять?

Моя гостья пошла на кухню и прихватила меня с собой, как свидетеля всех своих перемещений. Не забывая корчить обозлённые гримасы и фыркать на меня в камеру, она с грохотом принялась лазить по шкафчикам. Наверняка искала кофе – по её залежам я уже успел понять, что эта женщина может неделями прожить на одном кофе. И, видимо, на ненависти к другим.

– Никакое оно не дурацкое. – Обиженно огрызнулся я. Мисс Джеймс была не первой, кто намекал на мою излишнюю организованность. Девушки до неё называли эту мою черту тотальным контролем, но я был с ними в корне не согласен. – И вы сами согласились присматривать за домом, пока будете там жить, забыли?

– Но я не знала, что продаю себя в рабство!

– Ой, да бросьте!

Я прыснул слюной. В руках скопилось столько злости, что я побоялся, как бы не расплющить мобильник. Со шлепком водрузил его на стол, прислонив к вазе с аляповатым орнаментом – в жизни бы не купил такой безвкусицы! – и решил хоть чем-то занять рот, пока из него не повылетало ещё чего лишнего. Я схватил пакет с китайской едой, которая давно остыла и утратила как минимум половину вкуса. Как можно более шумно зашуршал бумагой, выуживая картонные коробочки с пельменями и свининой и демонстративно громко расставляя их вокруг себя.