Доблесть русских людей
Шрифт:
Бородатый есаул Падуров приветствует Петю. Мальчишка со вскакивает и первым делом сбрасывает ненавистные сапоги. И так ноги себе натер. Вот пытку, похуже жаровни, когда немцы тебе сначала мажут маслом огрубевшие подошвы ног, а затем на расстоянии разжигают огонь. Так чтобы пламя немного не доходило до голых пяток.
Но когда растер в сапогах ощущение более противное, чем от фашистского огонька.
Петя гордо надул при этом воспоминании щеки: он ведь никого не выдал при пытках, и даже не разревелся. Тут
Однако сейчас ему хочется драться, а драки нет. Ветер дует с юга на северу, и огневая лавина несется на крупный отряд Михельсона. Словно из преисподней вырвались демон, и, размахивая пламенные ятаганами, они устремляются на многочисленного и укомплектованного отборными войсками противника.
Ветер дует сильный и пожар в камышовой степи распространяется быстро. Словно пробудились, сбросил крышки гроба души самых отъявленных грешников, а за ними из геенны тянется бурных, как рыжий хвост лисицы шлейф. И эти монстры огнезарного цвета обрушиваются в первую очередь на всадников-казаков.
Первыми опасность почуяли кони, но наездники упрямо били их шпорами, стараясь удержать на месте.
Михельсон отчаянно провопил:
– Не отступать и не сдаваться!
Но в данном случае подобная храбрость не более, чем безумие, геройство сродни героям Сервантеса. И такая пошла теперь прожарка. Когда огонь обрушился на всадников и запахло паленным, то уже раздавался оглушительный рев, и испуганная кавалькада ринулась на собственную пехоту.
Михельсон постарался сохранить хладнокровие, но это у него плохо получилось. Тем более, что может сделать мужество с бушующим огнем? Да практически ничего. Генерал Миелин более прагматичный и трусливый пришпорил коня и попытался уйти, опередить несущееся вслед за ним пламя, спасти свою шкуру.
Михельсон же принял поток огня, не отступая, хотя белоснежному скакуну и хотелось рвануть с поводьев и умчаться скорее от этой геенны. Немецкий полковник не выдержал потока горячего воздуха и дико вскрикнул. На его холеном лице стали проступать, словно проказа ожоги. Затем пламя лизнуло ноги скакуна наемного офицера. Лошадь уже не могла выдержать такую боль. Поддав всеми четырьмя копытами, а сбросила навязчивого наездника. Михельсон шмякнулся и тут оказался в озере огненном.
Как завопил несчастный полководец. Как его стали живьем пожирать пламя, начиная с одежды и кончая костями. Отборное царское войско погибало. И это гибель была воистину ужасной. Пламя стремительно приближалось, огнем цунами обрушившись и на пехоту. Солдаты и офицеры сгорали, словно муравьи при пожаре, и смотреть на это было мучительно и страшно. А когда огонь добрался до орудий, то стали рваться детонирующий порох, и бомбы.
Пламя разбрасывалось по небу, и развевался большущий лижущий рыжими языками небо шлейф. А когда шли каскадами взрыва, то казалось, что волны проходят по сфере и показывают своеобразное кино. Или будто это прибой с желто-красными волнами. И все заливается и буквально искриться, исходя ослепительной гаммой.
А до казачьего
Емельян Пугачев находился на холме, с которого Стенька Разин наблюдал за движением эскадры в сорок стругов князя Львова. Стенька Разин сумел взять и Царицын и Астрахань, и тоже имел некоторые шансы на победу. Но судьба не улыбнулась казачьему атаману. Чувствовал ли себя Емельян обманщиком? Но ведь и его дядя Степан тоже блефовал. В частности построил в Астрахани два струга: один патриарший, а другой царский и распустил слухи, что с ними вместе сражается царевич. И действительно крестьяне, и стрельцы били бояр, прикрываясь царским именем, будто бы сам Алексей Михайлович повелел избавиться от помещичьей власти.
Люди извелись под тяжким гнетом жестоких властей, и им нужен был только повод. А авторитет патриарха Никона, и царского имени играл свою роль. Не случись рокового ранения Стеньки Разина в голову под Симбирском, глядишь и казачий урад воцарился по всей России.
Емельян Пугачев видел будущее, в виде смеси республики монархии. Народный оставался самодержавным монархом, но должен был бы править, опираясь на мнение всенародно избранного казачьего круга. А в городах и селах уже царит выборная власть. Народ на селе выбирает себе старосту, и тот следит за порядком, а городе выборный бургомистр и малый казачий круг.
Таким образом, ликвидируется крепостное право, и все становятся равноправными казаками. А казаки разные есть. Есть пахотные, есть заводские, есть государевы. И нет сословного неравенства.
Правда при реализации подобного пути много крови пролилось и еще прольется.
Но лес рубят - щепки летят! А бабы еще нарожают!
Тысячи людей сгорают живьем. Причем большая часть из них ни какие-то немецкие наймиты типа Михельсона и Миелина, а русские люди. Петя старается не думать об этом. Мальчика подскакивает и стает на голову. Такой у него ловкий план воплотился в жизнь. Противник коварнейший Михельсон, угодил в хитрую ловушку.
Башкиры, калмыки и татары тоже подскакивают и лупят в бубны. У них радость, наконец-то навязчивых Михельсон будет повержен и спален. А Салават, который поднял их на борьбу, все еще жив и призывает кочевников под знамена.
Горит и взрывается также обоз с припасами... Похоже, что армия Пугачева может торжествовать...
..................................................................................................................................
После того как болезненная заноза - Михельсон, был вырван, Пугачев снова двинулся к Царицыну. Следовало захватить ключевой для обороны город и повернуть на Дон. Как выяснилось, основные царские войска еще находятся достаточно далеко, и есть шанс их разбить по частям.
Три донских полка прислали своих гонцов к самозваному царю, обещая, что выйдут навстречу и примут присягу.
Недалеко от Царицына более, чем двадцатитысячная рать Пугачева встретилась с четырьмя с половиной тысячей казаков.