Добрая фея в плохом настроении
Шрифт:
– Ну, рассказывай, - произнесла я, когда мы сидели в уютной атмосфере домашней кухни, глотая святой, с моей точки зрения, напиток и закусывая печеньями.
– Чем тебе так не понравилась невеста, если ты даже мою ни в чём не повинную стену ногой сломать пытался? Неужели только тем, что не смеётся?
– Да не в этом дело, - скривился принц. – Не смеётся – и ладно, мало ли у кого какой характер. Тут штука в другом. Отец Несмеяны жутко из-за этой особенности дочери переживает. И решил так: кто царевну рассмешит, тот на ней и женится. А заодно полцарства в приданое получит. И так это обставил – право слово, сумасшедший дом какой-то. Каждую неделю в тронном зале
– Занятно, - проговорила я, глядя на него поверх чашки. – Стало быть, прожить всю свою жизнь бок о бок с нелюбимой женщиной ты готов. И камень преткновения – всего лишь в том, чтобы разок выставить себя на посмешище?
– В твоих устах это звучит странно, - нахмурился он. – Скажем так. Я готов пожертвовать своей личной жизнью в интересах государства. Но не согласен отказаться от своей чести.
– Хм… - Я задумчиво постучала кончиками пальцев по подбородку. – Что-то в твоих словах есть, но…всё равно это одно и то же. Впрочем, ладно. – Я вздохнула и снова глотнула горячий напиток. – Если ты так уверен в своём решении, попробую тебе помочь.
– Правда?!
По-моему, он слегка опешил. Хотя, казалось бы, именно за этим ко мне и пришёл. Я наблюдала за ним, иронично изогнув бровь.
– И…что вы за это хотите? – спохватился принц. – То есть, я хочу сказать… Я заплачу любые деньги.
Я страдальчески закатила глаза.
– Да не нужны мне никакие деньги, право слово! – простонала я. – Что же вы, люди, простых вещей понять не можете. Мы, феи, добрые дела делаем, потому что это наше призвание. Вот как ты думаешь, боггарты, когда пакостят, ради денег стараются?
– Да нет, - подумав, качнул головой принц. – Просто…характер такой, наверное. Нравится им это.
– Правильно: нравится, - подтвердила я. – А, между прочим, дело-то непростое. Как следует напакостить – это ещё суметь надо. И почему-то в их бескорыстность вы, люди, верите легко. А нам, феям, вечно какие-то странные мотивы приписываете. Ну, и откуда такая асимметрия?
– Да я не знаю, - растерянно протянул принц. – Ты извини, если обидел.
– Да ничего, - отмахнулась я. – Так-то я привыкла, просто студенткам особенности вашей психологии объяснять – это такая головная боль! Ну да неважно. Отправлюсь я, так и быть, навестить твою царевну. Знаю, где такая проживает. – Я прошла к буфету и извлекла оттуда бутыль с тёмной жидкостью. – А это поможет мне выяснить, что там к чему.
– Что это? Зелье? – спросил принц, с суеверным ужасом глядя на жидкость, которая сейчас, в свете свечей, казалась багровой.
Я смерила его осуждающим взглядом и, отодвинув бутыль подальше, укоризненно произнесла:
– Ликёр!
В десять часов вечера из-за закрытых дверей личных покоев царевны Несмеяны раздавался громогласный женский хохот. Вернее, раздавался бы, если бы я благоразумно не использовала заклинание, изолирующее звуки. Изрядно опустевшая бутылка крепкого ягодного ликёра стояла на столе; на дне двух бокалов поблескивала в свете свечей причина нашей жизнерадостности.
– Ты представляешь, - Несмеяна не то чтобы говорила совсем уж пьяным голосом, скорее в нём звучало повышенное веселье, - и после этого - после ЭТОГО! – он мне говорит «Хочу на вас жениться!». И хоть стой, хоть падай!
– Да уж, картинка впечатляющая, - охотно согласилась я.
– И они ещё удивляются, что я не смеюсь, - вздохнула, грустнея, царевна. – А попробуй тут посмеяться. Отец с этим сватовством такое позорище устроил, что плакать впору. Каждую неделю приходят кандидаты в женихи, представляешь? И все с идиотскими попытками рассмешить. Одни рожи корчат такие, что не то что замуж не выйдешь - на другую сторону улицы перейдёшь, чтобы рядом не шагать! Другие анекдоты травят, всё больше пошлые. Уши вянут, не знаешь, как лицо сохранить. А отец – ничего, допускает, терпит, даже улыбается вежливо, хотя раньше из дворца бы вышвырнул за такие шуточки. А вдруг родной дочери что-нибудь, да понравится, что-то, да рассмешит. – Она тоскливо покачала головой. – Позор на весь двор.
– М-да, то, что сейчас тебе не до смеха, более чем понятно, - признала я. – Ну, а с чего всё началось-то? Почему смеяться перестала?
– Ну как же. – Принцесса отставила бокал и устремила взгляд на собственные ногти, покрашенные, кстати, в красивый вишнёвый цвет. – Злая ведьма прокляла. Ещё в детстве.
– Что, обиделась, когда её на праздник не пригласили? – сочувственно спросила я.
– Почему? Пригласили, - возразила девушка.
Но такой ответ меня с толку не сбил.
– Стало быть, не понравилось, что ей столовый прибор хуже, чем соседке, дали?
– А вы откуда знаете? – удивилась Несмеяна. – Правда, столовый прибор был точно такой же, из того же самого сервиза. Но она всё равно обиделась.
– Это нормально, - кивнула я. – Злые ведьмы предсказуемы, впрочем, как и все мы. Никакая обида к её проклятию отношения, конечно же, не имела. Такие проклятия за один день не готовятся, над ними надо много работать. Так что проклясть тебя она собралась задолго до того, как пришла на праздник. А столовый прибор – это так, предлог, чтобы хоть как-то оправдать свой поступок.
– Зачем злой ведьме оправдываться? – удивилась царевна.
Я лишь многозначительно пожала плечами.
– Тут надо с другого вопроса начинать: зачем ей вообще быть злой ведьмой? Но эдак мы с тобой в такие дебри заберёмся, что до утра не выберемся.
– А ты случайно проклятия снимать не умеешь? – спросила царевна, разглядывая дно своего бокала и старательно делая вид, будто никакой надежды не испытывает, а спрашивает так, беседы поддержания ради.
– К сожалению, нет, - призналась я. – У меня для тебя две новости: одна хорошая, другая плохая. Начну, пожалуй, с плохой. Снимать проклятия, так чтобы любые, не умеет никто. Даже человеку, проклятие наложившему, развеять его, как правило, не дано. Это как пятно: поставить-то можно, а потом поди смой. Но есть и хорошая новость. У любого проклятия обязательно есть контрпроклятие. То есть условие, позволяющее его снять.
– Да это не новость, - вздохнула царевна. – Я знаю своё условие. Проклятие спадёт, только если я встречу мужчину, который заставит мой разум помутиться и отступить под напором нахлынувших чувств, - продекламировала она. И снова вздохнула. – Да только толку-то? Я уже тогда, в детстве, была довольно рациональным человеком. Думаю, ведьма отлично об этом знала. Мне не свойственно терять самоконтроль. Вот алкоголь немного помогает, потому и проклятье, когда я в таком состоянии, не действует. Но не делаться же теперь алкоголиком, верно?