Добрая злая любовь
Шрифт:
Наташе было все понятно: Катя боялась рисковать. Если Никита застукает ее здесь с Ромой, Катины планы на будущее рухнут.
– Мы с Ромой, если честно, можем видеться только у меня в клубе, – доверительно продолжила Катя. – Старая мегера иногда отпускает его на свободу, но только ненадолго... В общем, Наташенька, ты меня понимаешь! А у меня послезавтра пробы на телевидении, Никита договорился с известной женщиной-режиссером, которая исторические сериалы снимает. Обожаю костюмированные драмы! Может, что и получится... – мечтательно вздохнула она. – Словом, когда освобожусь, сама не знаю. Проще передать
– Ладно, – сказала Наташа. – Я все сделаю!
– Только ничего не перепутай... Вот ключи и адрес. А сейчас поезжай на Земляной Вал – там Калерия с Ромочкой живут.
– Погоди – мне что, придется встречаться с Калерией Горбатенко? – вдруг растерялась Наташа.
– Ну да! Она как раз новую домработницу ищет... Скажешь, что пришла устраиваться на работу. Элементарно! А там как-нибудь исхитришься переговорить с Ромочкой...
Звезда советского и российского экрана Калерия Михайловна Горбатенко проживала в помпезном старинном здании недалеко от Садового кольца. Чем-то этот дом напомнил другой – тот, в котором жил Никита Савельевич Рощин. Правда, мраморных табличек на фасаде было поменьше, да и консьержка особо не зверствовала – пропустила Наташу сразу, как только та сказала, что идет устраиваться к Горбатенко домработницей.
– Восьмая уж за последний месяц... – вздохнула она, приветливо глядя на Наташу. – Ладно, ступай – может, хоть тебе повезет.
...Открыл Наташе Рома. Зеркала, канделябры, лаковый паркет... Блеск позолоты и хрусталя. И небритый красавец в бархатном темно-синем халате. Все говорило о том, что хозяйка этого дома любит роскошь.
– О, какие люди! – весело присвистнул Роман. – Нина, да? А ты тут каким макаром очутилась?
– Я не Нина, я Наташа, – прошептала она. – Роман, я от Кати. Она просила тебе кое-что передать... Ключи и адрес – через два дня постарайся там быть!
Рома хладнокровно положил записку с адресом и ключи в карман.
– Лепорелла ты наша! – насмешливо улыбнулся он. – Верная оруженосица...
Слова его, вероятно, означали комплимент – благодарность за верную службу, но Наташа моментально почувствовала себя униженной. Она ненавидела Рому – во-первых, за то, что он вместе с Катей Стенич обманывал Никиту и ничуть не стеснялся этого. Во-вторых – что обманывал почтенную звезду отечественного киноэкрана. В-третьих – за то, что жил за счет женщин и тоже не стеснялся этого... И вообще – непозволительно мужчине быть таким красивым и таким лощеным и смотреть с такой откровенной, ласковой насмешкой, словно заранее зная о том, что никто не устоит перед ним.
Наташа покраснела и тут же возненавидела и себя – за свой предательский румянец.
– Рома, кто там? – раздался знакомый голос, правда, в этот момент больше напоминающий хриплый отрывистый лай, в котором все еще узнавались знакомые нотки... Нотки, присущие голосу блистательной Калерии Горбатенко.
– Лерочка, какая-то девица решила нас посетить... – хладнокровно крикнул Рома через плечо.
Наташа вдруг увидела, что он совершенно не боится Калерии Михайловны.
– Какая еще девица? Ну-ка, веди ее сюда... – с любопытством потребовала хозяйка.
– Видишь – зовут, – пожал плечами Рома. – Надо идти.
Он
– Ты кто, милая? – ледяным тоном, отрывисто спросила Калерия Михайловна.
– Я... – начала Наташа и тут же замолчала.
Она с изумлением и страхом смотрела на известную актрису, которую до того видела только по телевизору – с затянутой осиной талией, кокетливыми буклями и длиннейшими ресницами. Горбатенко должно было быть лет шестьдесят, не меньше.
Старухой она никогда не выглядела, но всякий дотошный зритель, сидевший перед экраном, был уверен, что своим теперешним внешним видом актриса обязана ухищрениям визажистов, косметологов и пластических хирургов. Ходили слухи, что она вся в шрамах после многочисленных подтяжек, что на голове у нее парик. А ресницы у нее, разумеется, накладные, груди, как таковой, нет, лишь искусственная имитация. Талия – тоже видимость, созданная при помощи стального корсета, ну и прочие подробности, которые будоражат ум простых обывателей...
Но сейчас на Наташу смотрела молодая женщина от силы лет тридцати, со свежим и розовым личиком. И это было удивительно – потому что таких нежных оттенков даже при помощи самой лучшей косметики не добьешься! Женщина была очень похожа на Калерию Михайловну – то ли дочка, то ли внучка... В джинсах, коротенькой майке. Кокетливые туфельки с бантиками исполняли роль ее домашних тапочек...
Наташа даже оглянулась: нет ли где поблизости самой Калерии Михайловны – на всякий случай, хотя знала, что у Гобратенко детей никогда не было. Но в комнате были только они трое – она, Наташа, Рома и эта женщина.
– Ну, что молчишь? – отрывисто захохотала она, и сразу стало понятно – это и есть сама Калерия Михайловна. Подделать голос было нельзя. – Рома, она немая, что ли?
– Да нет, вроде говорила... – усмехнувшись, лениво пожал тот плечами.
– Милая, не стой ты столбом – отвечай, зачем пришла! – с досадой сказала актриса и потянула к себе пепельницу.
– Я... я хотела предложить вам помощь по хозяйству, – наконец справившись с волнением, смогла произнести Наташа.
– А, домработница, значит... – Калерия Михайловна прикурила от зажигалки, которую ей предусмотрительно поднес Рома. Рома покосился на Наташу и незаметно подмигнул ей.
– Ромка, скотина! – хрипло захохотала, словно закаркала, известная актриса. – Ты что, думаешь, я ничего не замечаю, что ли... А ну, вон к себе!
– Как скажешь, Лерочка... – Рома пожал плечами и покинул комнату.
– Видела? – с оживлением произнесла Калерия Михайловна и тряхнула головой в сторону двери. – Каков, а? Наказание мне на старости лет... Уж сколько раз пыталась от него избавиться, а он все обратно приползает. Бездельник! Я его тут недавно в одно модельное агентство пыталась пристроить, а он – ни в какую. Патологический лентяй... Ходил бы по подиуму, костюмы всякие демонстрировал – умеет же, стервец, себя подать! Да, а тебя кто ко мне прислал?