Добро пожаловать в Ад, или «Богом забытые души!»
Шрифт:
– А почему ты не светишься? – совсем не вовремя, поинтересовался Густав.
– Тише, мы уже пришли. – Молли резко развернулась. – Если ты дашь мне своей крови, я тоже начну светиться.
Густав стал пятиться назад.
– Не бойся. У меня была возможность, пока ты был в отрубе, сделать с тобой все что хочу! – улыбнулась ему Молли, настолько привлекательно, насколько могла своим некрасивым, наполовину беззубым ртом. – Ты мне уже помог.
– Так ты, бес? – Густав сейчас силился что-то понять…
– Да! В некотором роде бес. Бестия, так правильнее, – Молли улыбнулась черными зубами.
– А люди, которые одержимы бесами? Густав, весь напрягся. Он что-то начал понимать.
– Хоть у нас нет времени, знай! Умирая, люди, если жили в грехе и оскверняли себя наркотой, или алкоголем, ненавистью, блудом, – да много еще чем, —имеют доступ к людям, то есть к душам таких же людей, которые еще живы, но больны по сути тем же. Мне проще вселиться в человека пьющего, например. По сути ты пребываешь в одном из бесовских городов. Почему ты сюда попал, это еще тебе предстоит выяснить. – А как ты через билетершу …
– А она была пьяна! – не дав договорить Густаву, вставила Молли.
– Подожди, а вот эти, которые всё закладки ищут, они не могут что ли, «залезть» кому-то в душу? Они же ищут пустышку! – недоуменно спросил Густав.
– Могут, но здесь тоже иерархия. По сути, кого ты видел, это низшая бесовская каста. Сильные бесы, тем не дают, им самим мало. Это что-то вроде блатных на зоне. Конечно те двое, кого мы видели, ищут пустышку. У них вообще «день сурка», каждый день с чистого листа. Я такой участи точно не хотела бы. Этим закладчикам нужен сильный проводник. В моем случае это был ты. Или нужно идти к верховному демону. Сейчас ты его увидишь. Молли постучалась. Потом подождала и постучалась еще раз. Послышался лязг открывающейся двери.
– Что бы не происходило запомни, ни грамма своей крови, или тебе конец. Чувствую мы опоздали. Похоже, как раз сейчас и решается твоя судьба.
Эпизод №18
– Ну наконец-то. – Первое что услышал Густав, когда он открыл дверь и вошел с Молли в огромный зал. Из серости, которая окружала его все это время, когда он попал в этот, богом забытый город, это помещение и все предметы, всё было в цвете. Густав был изумлен. И даже окна здесь были огромные и с прекрасными портьерами. Луч света из окна говорил о том, что сейчас был день, может утро. «Что-то вроде судилища», – подумал Густав.
За широким столом, хорошего качества, сидело несколько злыдней, уставившись на него. Среди них был тот, которому Густав снес челюсть, и вырвал паклю волос.
– Ну наконец-то! – повторил человечек, довольно милой наружности в отличии от остальных. Он, как раз в данную минуту, пытался вставить челюсть на место, этому типу. – Как же основательно вы приложились, пастор по этой милейшей роже. Я ведь его просил, можно сказать умолял, просто подойти к вам по-доброму, завести светскую беседу и нижайше попросить прийти ко мне с визитом, для знакомства! – членораздельно проговорил он. – Простите, пастор Густав, моего визитера за испорченный день.
– Ну вот, негодник! – продолжал этот говорливый незнакомец, обращаясь к своему визави, – пусть это станет для тебя уроком на всю жизнь. Ты уяснил? Ну что мне теперь с тобой делать, Гай? (тот замычал). Сбрызни отсюда!
Тот с челюсть в руке быстро куда-то пропал.
Бодро повернувшись к Густаву, незнакомец протянул руку, если можно, так сказать.
– Густав. – В свою очередь несмело процедил сквозь зубы Густав, и пожал лапу Астарота.
– Пастор Густав, ну что вы в самом деле!
Роста они были примерно одинакового и Астарот, обняв того за плечи, как старого приятеля, подвел к столу и посадил во главу стола, в шикарное кресло с красивыми резными подлокотниками.
– Ну что же вы пастор так запутались, что попали ко мне? – Астарот стоял за креслом и как бы сочувствуя, улыбался! – Знаете пастор, скажу вам прямо, мне всегда было интересно пройти с человеком его жизнь, – начиная с его убеждений стать богатым и знаменитым; пройти вместе с ним его путь, с его идеалами, планами на жизнь, с его желанием быть благородным и нужным людям, с желанием любить и быть любимым, и… в конце концов… не оставить ему, из вышеперечисленного: ни-че-го! Вернее, это даже ни я у него что-то отнимал! Нет! Он сам, он человек, сам от всего отказывался. (Астарот, уже вышел из-за кресла, и в своем монологе активно играл, как актер на сцене, периодически обращаясь то к одному, то к другому, то к третьему из человечков, которые сидели, как своего рода присяжные и внимали, слушая его авторитетную речь).
Конец ознакомительного фрагмента.