Добро пожаловать в Ад
Шрифт:
Первый же встречный милиционер безошибочно замечал его. Вытягивал из толпы, требовал документы.
Заканчивалось по-разному: побоями в участке, посадкой на пятнадцать суток за нарушение паспортного режима, принудительной посадкой в общий вагон поезда южного направления.
— Возвращаться некуда, — развел руками Сейфулла. — Талибы уже вышли на границу.
Пока мужчины разговаривали жена Сейфуллы поставила на раскаленные кирпичи заварной чайник с отбитым носиком. Запахло зеленым чаем. Виктор шутил с детьми, которые ничуть не боялись
— Может, стоит вам податься куда-нибудь на периферию? — вслух подумал Комбат. — Там народ живет похуже, людей сердобольных больше. А тут сытый голодного не разумеет. Знаешь пословицу?
Все три окна были заколочены фанерой. Солнечный свет почти не пробивался внутрь и среди бела дня в комнате горела лампочка.
— Сколько ты прослужил в наших краях?
— Пять лет, — ответил Рублев.
— Говори что хочешь, но я не понимаю. Продержаться самое трудное время, положить людей, затратить огромные деньги и потом сдать, как у вас говорят, одним махом.
— Политика, — неопределенно ответил Комбат.
Что еще он мог сказать — офицер, до конца выполнивший свой долг?
— Ваши газеты писали, что армия воюет против народа. Но народ ведь разделился на две половины. Это была гражданская война и вы бросили тех, кто вам поверил.
— Это называется умыть руки, — заметил Комбат. — Руки частенько хочется умыть, особенно если они в крови.
Сели пить чай, скрестив по-восточному ноги.
— Нас здесь трое мужиков и некому сходить за продуктами, — усмехнулся Рублев. — У каждого свои причины не высовывать носа.
— Давайте, я могу ходить, — тихо сказала афганка, боясь получить нагоняй от мужа, за вмешательство в разговор.
— Нет, лучше сходить один раз и затариться на все деньги, — решил Комбат.
Когда стемнело, вдвоем с инженером-афганцем они отправились в ближайший магазин. Купили то, что можно долго хранить без холодильника, что хорошо упаковано и не привлечет запахом мышей. Детское питание, консервированную ветчину, сгущенку, колбасу и хлеб в полиэтиленовой упаковке, кубики куриного бульона. Старались выбирать подешевле — на сто долларов удалось загрузить две сумки.
На оставшуюся мелочь Комбат купил в киоске пару газет — узнать, появилась ли новая информация по делу депутата Малофеева.
Дети радовались больше всех: старшим досталось по апельсину, младшему — яркая погремушка.
— Настанет день, когда я приглашу тебя в свой дом, — пообещал Рублеву афганец. — Ты сделал для меня больше, чем сделал бы брат.
— Пригласишь на свадьбу старшего сына.
— Это обязательно.
Будущий жених развернул сверток и обнаружив саксофон стал радостно нажимать на блестящие кнопки.
Даже вкусные запахи не соблазняли его. Но стоило матери сказать одно слово, как он отскочил в сторону и спрятал руки за спину.
После ужина Иваныч и Виктор пошли устраиваться на ночлег. Сейфулла одолжил им лампочку, несколько кусков фанеры и пригоршню ржавых, кое-как выпрямленных гвоздей.
Заделав
"…Преступникам удалось благополучно скрыться. Когда силы правопорядка прибыли на место их глазам представилась леденящая кровь картина. Трупы охранников в коридоре и предбаннике. Мраморный зал с лужами крови и автоматными гильзами на полу. Обнаженные люди, застреленные самым жестоким и безжалостным образом…
Любое дорогостоящее заведение в столице рано или поздно начинает пользоваться успехом у мафии. Создается впечатление, что их открывают с расчетом именно на этот сорт клиентуры. Вот и теперь в лучшем из залом собрались в полном составе влиятельные лица из, так называемой левашовской группировки.
После гибели «крестного отца» им требовалось решить несколько насущных вопросов: о новом руководителе, о мести за Левашова. Вряд ли кто-то сможет сказать — был ли банный день отдыхом после напряженной работы, или «Сады» избрали для последнего и окончательного совещания в верхах…
Вряд ли у кого-то могут возникнуть сомнения: в гибели Левашова и его несостоявшихся наследников виновны одни и те же лица. Мы подразумеваем тут заказчиков, а не исполнителей.
…Владельцы дорогих казино, ночных клубов, ресторанов и прочих злачных мест наверняка сделают выводы из происшедшего. Вряд ли они задумаются о том, что сверхприбыли не всегда ведут к добру. Скорее увеличат расходы на службу безопасности."
— Похоже, моя бывшая фирма показала себя с самой лучшей стороны, — пробормотал Комбат.
— Что? — переспросил Виктор.
— Нет, ничего. Присаживайся поближе — начнем первый урок.
Учитель вложил пистолет в пальцы незрячего ученика, показал, как меняют обойму. Вместе они повторили это не меньше десяти раз.
— Пока нет посторонних, ты должен ходить, сидеть и лежать, не выпуская его из рук. Привыкнуть к весу, к форме рукоятки. Он должен стать продолжением твоей руки. Спрятал и сразу почувствовал — чего-то не хватает… Теперь смотри, как навинчивается глушитель.
Тебе вряд ли придется снимать его, поэтому отрабатывать не будем.
Урок продолжался почти до рассвета. Комбат хлопал в ладоши — над головой, на уровне груди или возле самого пола — а Виктор должен был правильно вскинуть пистолет и нажать на курок. Учеником он оказался способным, слепоту компенсировал острый слух, четкие движения пальцев, привыкших к сложным музыкальным пассажам.
В другом конце коридора спали в своей «квартире» беженцы — дети возле матери, Сейфулла ближе к двери. Что им снилось? Кому-то, облака разрывов и трупы на улицах Мазари-Шарифа. Кому-то, свадебный наряд, брошенный при бегстве из города вместе с остальным добром. Кому-то, удивительная золотая труба с изогнутым как слоновий хобот концом.