Добро пожаловать в Ад
Шрифт:
Уловка почти сработала. Перебегая на цыпочках с места на место, Стрелок заметил поплавок. Затаив дыхание, он навел «пушку» на то место, где вот-вот должна была появиться голова противника. При таком калибре пуля наверняка снесет всю верхушку черепа…
И вдруг звериным чутьем Стрелок уловил запах смертельной угрозы. Он упал ничком долей секунды раньше, чем прогремел выстрел. Перевернувшись на спину, выстрелил сам, почти не целясь. И откатился в темноту, под днище спасательной шлюпки.
Комбат уже был наверху, чехол
Через три минуты схватки у Рублева остался последний патрон. Противников разделяла надстройка над палубой с глухими, без единого проема стенами.
Имея не больше двух метров в ширину, она была вытянута в длину на все десять. Получалось что-то вроде ходьбы по кругу, вернее по замкнутому прямоугольному контуру.
Стоя у ближнего к корме торца надстройки, Рублев догадывался, что Стрелок выжидает с противоположной стороны. Комбат почти точно знал местонахождение противника, но не мог его достать.
Потом взгляд упал на багор. Отцепив его, он взвесил как следует тяжесть, еще раз прикинул расстояние.
Шансов мало, но почему бы не попробовать? Он отступил на шаг и метнул противопожарное приспособление туда, где по его расчетам выжидал Стрелок.
Сперва раздался хрип, потом бешеные проклятья.
Стрелок сумел сделать всего несколько шагов — резанув острым крюком шею, багор упал в нескольких шагах сзади. Кровь хлестала как будто ее выкачивали насосом. Растекалась по плечам, по голому торсу и многоцветные татуировки промытые горячими струями становились все ярче и натуральней. Словно оживали перед смертью хозяина.
А хозяин повалился на пол. Лежа, он зажимал рану и одновременно пытался остановить, удержать ствол пистолета — тот уводило то вправо, то влево. Дважды он промахнулся по приближающемуся человеку. В горячке боя у Комбата съехал до подбородка шарф, который прикрывал лицо, но у противника уже мутью заплыли глаза.
Подобрав багор, Комбат широко расставил ноги и одним ударом пригвоздил Стрелка к полу. Вытатуированная бабочка в последний раз шевельнула крыльями. Голая девка на левой стороне груди похабно усмехнулась — и тут оказалось, что ее улыбка мало чем отличается от оскала черепа, любовно выписанного под правым соском.
Удовиченко кое-как дополз до верхней палубы и теперь снимал, стоя на коленях. Расслышав снизу еще один предсмертный хрип, Виктор устало оперся на перила. Их миссия на «Грибоедове» закончилась.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ ГАРАНТИРУЕТСЯ
Двое из жильцов мертвого дома вернулись к себе только под утро — Удовиченко высадил их на старом месте возле телефонной будки. На обратном пути никто не проронил ни слова — молчал даже словоохотливый репортер.
Он
Судя по всему, придется пожертвовать славой и настаивать на соблюдении анонимности. Иначе милиция потом не слезет. Ничего, те, кому нужно — продюсеры, редакторы газет, исполнительные директора и реальные хозяева телеканалов — так или иначе узнают об авторе.
Его рейтинг в ближайшие пару недель будет зашкаливать, и важно использовать этот шанс.
В комнате Виктор сразу схватился за саксофон. После всех событий этой ночи он изголодался по нему.
Сжал зубами мундштук, как впиваются в водопроводный кран побывавшие в чертовом пекле — захлебываются и не могут напиться.
Он набросил на раструб тряпку, чтобы заглушить звук и не разбудить никого из соседей. Сейфулла все-таки проснулся и заглянул.
— Вернулись? Молодцы.
Он хотел еще что-то сказать, но помешала зевота.
Пожелал спокойной ночи с вежливостью, присущей всем восточным людям, и ушел досматривать сон о родных краях.
— Не спишь? — спросил Виктор через час, оторвавшись от инструмента.
— С твоим саксом заснешь. Чем тише, тем сильней мешает.
— Сказал бы.
— — Пустяки. Я же чувствую — тебе надо поиграть.
— Слушай, ты ведь не застрелил того, последнего.
— Нет, багром проткнул.
— Просто я слышал как он хрипел.
— Тебе это кажется жестоким? После всего, что ты перенес?
— Не знаю. Я сам ощутил прилив ненависти перед тем как в первый раз нажал курок.
— Кому-то в этой жизни удается отсидеться, кому-то нет. У нас с тобой выбор простой — или мы их похороним, или они нас. Что такое твое житье-бытье на вокзале? Могила по сути, согласен? А наружу из нее выход только один.
Ни тот ни другой не видели друг друга. Полная темнота уравняла их на полчаса — через полчаса Рублев должен был увидеть рассвет.
— Скажу тебе честно, я не верю в загробное возмездие, — продолжал Комбат, — Воздать по грехам надо здесь, на земле. Мы сами должны осуществлять справедливость — не надо перекладывать эту задачу на плечи господа Бога или МВД.
— Хочешь колхозное поле с ножницами полоть?
— Пусть другие сделают лучше.
Красильников умел концентрироваться на одной задаче, беспощадно отбрасывая все остальное в сторону. Вот и сейчас он пропал из Думы в самые горячие дни обсуждения бюджета, доверив своему заму по партийному руководству руководить грызней по каждой статье.