Добро пожаловать в Детройт
Шрифт:
— Не совсем понимаю, о чем вы. Я здоров даже больше, чем возможно при моем образе жизни, — затянувшись терпким, чуть вязким дымом, я с удовольствием пропускаю его через себя.
— Я говорю о вас троих. Вы, Лара, Фрэнсис, — Хизео не отводит от меня взгляда даже когда перечисляет других. — Ваша ненависть, ваша жажда мести мешает вам жить.
Прищурившись, я смотрю сквозь мягко плывущую дымку на стоящего напротив меня человека и думаю о том, какое ему до нас дело. Окурок обжигает мне пальцы на вдохе и я, неторопливо притирая его в пепельницу,
— Это наш выбор. Даже если он не правильный.
Хизео ничего не отвечает, и я, считая разговор оконченным, снова подхожу к дивану.
— О, детектив, я всё продумал, — замечает меня Дитрих. И видя, что я не собираюсь его перебивать, продолжает: — раз выкупили сразу такую большую партию, значит выкупил её кто-то один и ему уже есть кому её сбывать. Я за вечер напишу программку, которая отловит все свежие упоминания HAP13-ЕV25.1 в сети, ночью мы половим их в открытом и закрытом секторах, а утром уже будем знать, кому и куда пошли продажи. И-и-и уговорим их поделиться! Хороший план, а?
Я оглядел Дитриха Шульца с ног до головы, поймал страдальческий взгляд его брата и достал коммуникатор.
— Ваша задача из всех покупателей найти тех, чья смерть сделает этот город лучше. Те,на кого выдана лицензия на убийство, владельцы наркопритонов, детских борделей, сотню раз отпущенные за недостаточностью улик торговцы черными имплантами, и подобные им. Задача понятна?
Пауки синхронно кивнули.
Контакт Файдза горел он-лайном, но на звонок ответил он только секунд через двадцать.
— А-а-ал-ле?
— Готов пострелять в людей за пару баллонов экспериментальной наркоты?
— ...
— Файдз?
— Конечно, да, но... Ю’рис, а ты точно коп?
Мой тяжелый вздох заглушил смех стоящей рядом Лары.
22. Долгожданные встречи (Черновик)
Позавчера Сивуха зарядил ему в лоб вместо приветствия, потому что, как выяснилось, Дробина только на следующий день после ухода Файдза смог объяснить окончательно протрезвевшему товарищу, что их фронтмен из группы-то ушел вообще, на всегда. Эти объяснения наложились на то, что Сивуха после этого целый день смотрел в новостях, как красиво Файдз падает на того уёбка из клуба. Злость и обида на старого друга, так некрасиво поступившего со своими корешами, копилась, и в итоге, к вечеру, увидев заваливающегося в гараж как ни в чем ни бывало Файдза, соло-гитарист встретил его мощным ударом кулака.
Ошибка была осознанна только тогда, когда Сивуха, вместо ругани, услышал сначала полный тоски стон «Пи-и-во-о!», а следом звук взрывающихся от удара банок, пластиковую сетку с которыми Файдз выпустил из рук. В нос ударил густой, сладковато-горький запах безвозвратно уничтоженного напитка богов, и драться как-то расхотелось.
После короткого, но ёмкого диалога, было решено объявить перемирие и отправиться за новой партией, тем более что Дробина задерживался на работе и к его приходу они бы как раз успели всё убрать.
В магазине, из которого Файдз только что унес двенадцать банок темного, их встретили как родных, даже дали скидку, особенно когда два музыканта, подумав, решили взять еще и две бутылки виски. Скидка расширила финансовые возможности товарищей, и обратно пришлось ехать на такси — в руках унести все покупки было уже просто невозможно.
Они успели не только вернуться в гараж до прихода Дробины, но и устранить все следы пивопадения, а еще — послать нахуй какого-то плюгавого мужичка в деловом костюме, сжимавшего в руках толстую папку и искавшего «мистера Джастина Дейвиса-младшего».
Явившийся почти к полуночи Дробина в пол уха слушая, что его кто-то там искал, выпил подряд две банки, махнул рукой и отрубился на том самом диване, где сейчас лежал Файдз. Посмотрев на спящего, два товарища перевели взгляд на внушительную батарею пакетов с алкоголем, вздохнули, вытащили из шкафа видавшие всякое матрасы и, кинув их на пол, тоже завалились.
Зато утром очнувшийся раньше всех Дробина взял организацию их попойки в свои руки, и просыпался Файдз от запаха еды и под звуки их первого альбома, рвущиеся из динамиков. И понеслась...
Файдз рассказывал им все, кроме, пожалуй, своих личных мыслей касательно Беса, потому как сам с ними не до конца разобрался. Но и смену хозяина у «Санта-Доминго» и спасение жопы владельца «Экзидиса» – всё это рокер живописал в таких красках, что аж у самого дух захватывало. Мужики слушали, восхищались и завидовали.
— Вот это приключение, вот это я понимаю отдохнул!
— Ваще-то я работал, — поправил Дробину Файдз и едва успел уклонится от просвистевшей рядом смятой банки из под пива.
— Это я вчера работал, а ты, сука, отдыхал, — наставительно покачав пальцем у него перед лицом, припечатал музыкант.
— Ты тока это, чё нас не звал? — Сивуха, привалившись спиной к столу и положив на ноги неподключенную гитару, с какой-то дикой скоростью перебирал по грифу пальцами, то ли вспоминая, то ли импровизируя, и через шланг от капельницы, второй конец которой был опущен в галлонного обьема кастрюлю, всасывал «котельщика1».
— Да мужики, ну оно вот... Ну первый клуб, он такой, был. Типа пристрелочное задание, ну вы понимаете. Ты вообще в говно был, когда я уходил, ну и не то что бы планировалась там перестрелка.
— Да-а. Именно по этому ты взял туда здоровенного мекса с железной рукой и шестиствольным пулеметом. Потому что не планировал перестрелку, ага-ага.
— Да оно само, честное слово! Мария там был нужен для морального устрашения, я когда рядом с ним стою, сам устрашаюсь, Попадос должен был вообще от одного его вида обгадится... Эх, да че уж. Ну постреляли и постреляли. Но в «Экзидисе» вот вообще ничего не предвещало, клянусь, это все коп, — Файдз развел руками, Дробина тут же сунул ему в одну открытую банку пива, которую рокер приложил к все еще побаливающей шишке на лбу.