Добро пожаловать в мир, Малышка!

Флэгг Фэнни

После недолгого молчания они услышали, как Норма говорит:

— Здравствуй, Бетси. Это Норма. Как ты? Хорошо. Как мама? Хорошо. Да нет, ничего. Мы тут просто сидим, кушаем. Тетя Элнер у нас… Макароны с сыром и ветчиной, печеные яблоки, горошек. Знаешь, глупо, конечно, такие вещи спрашивать, только не думай, что я рехнулась, но я тут читала статью о татуировках… татуировках… да… э-э… у Джона есть татуировка, нет? А-а… ну так я и думала. Да нет, что ты, я так просто, мы подумали, может, он знает кого-нибудь,

у кого есть. Ага. Ну ладно, беги, отпускаю. Ты у нас человек занятой. До вторника. Береги себя.

Норма вернулась в гостиную, села за стол и принялась есть.

Мак подождал. Потом сказал:

— Ну?

— Что — ну? — Норма на него не взглянула.

Тетя Элнер спросила:

— Есть у него татуировка или нет?

Норма потянулась за булочкой.

— Мак Уоррен, я тебя убью.

— Меня? За что?

— Я выставила себя полной дурой, и все из-за тебя.

— Из-за меня?

— Единственный раз в жизни ты не наврал… и позволил мне выставить себя полной дурой. Ты прекрасно знал, что у него есть татуировка, черт тебя подери.

— Я так и сказал, что есть. Разве нет, тетя Элнер?

— Да, он так и сказал.

— Ты должен был меня остановить. А ты позволил мне спокойно пойти и…

Тетя Элнер спросила:

— Что там нарисовано на татуировке, агнец?

— Нет.

— Ну а что?

— Просто сердце, а внутри имя.

— Какое?

— Ванда.

Тетя Элнер удивилась:

— Ванда?.. Мне казалось, его жену зовут Бетси.

Норма гневно смотрела на Мака:

— Мак, я тебя убью.

— Интересно, кто такая Ванда, — полюбопытствовала тетя Элнер.

— Не знаю, и уж конечно я не стала спрашивать.

— Бедная крошка Бетси.

Норма взглянула на улыбающегося Мака:

— Чего это ты такой довольный?

— Полагаю, после обеда меня ждет первый массаж.

Норма покачала головой:

— Вот видите, тетя Элнер, видите, с кем приходится иметь дело? Вечно я ловлюсь на его дурацкие пари.

— Может, его мать звали Ванда?

Мак хмыкнул:

— Нет, тетя Элнер, вряд ли это имя его матери.

Тетя Элнер была заинтригована.

— Норма, она никак не намекнула, чье это имя?

— Нет. И к тому же не слишком обрадовалась, что я вообще спрашиваю. Нам обеим было ужасно неловко, так что спасибо тебе большое, Мак!

— Ума не приложу, почему ты мне не поверила.

— Да кто же в здравом уме поверит, что пресвитерианин, тем более священник, будет расхаживать с татуировкой? Не каждый же день с этим сталкиваешься.

— Может, это из Библии?

— Нет, тетя Элнер, — сказала Норма. — Сомнительно, чтобы в Библии встречался персонаж по имени Ванда.

— Может, это жена одного из апостолов?

— Нет, дорогая. — Норма нахмурилась в сторону Мака: — А тебе я

вот что скажу. Благодари свою счастливую звезду, что когда я за тебя вышла, на тебе не было татуировки с именем другой женщины.

— Что?

— Что на тебе не было имени этой девицы Аннет, не то бы я с тобой в первый же день развелась.

— Ах, ах, да ради бога.

Тетя Элнер спросила:

— Кто такая Аннет?

— Никто, — сказал Мак.

— Не позволяйте ему дурачить вас, тетя Элнер.

— У нас было одно свидание, а она раздувает из этого целый роман.

Норма встала и начала прибирать со стола.

— А я случайно узнала, что у вас было два свидания.

— Как ты узнала?

— Узнала, и все. Неважно. — Норма отправилась на кухню достать из холодильника рисовый пудинг.

Мак подмигнул тете Элнер:

— А я вот что сделаю. Завтра пойду и закажу твое имя, прямо поперек груди, ладно?

Норма, выдавливая джем на пудинг, крикнула из кухни:

— Не вздумай. Не хватало только, чтобы ты себя всего покрыл татуировками. Потом ты присоединишься к банде рокеров и начнешь грабить банки. Как раз об этом я всю жизнь и мечтала: стать женой преступника.

Мак взглянул на тетю Элнер, которая в ожидании десерта уже держала наготове ложку.

— Моя-то совсем сбрендила.

— Да, но рисовый пудинг у нее бесподобен.

Увиливание

Нью-Йорк

15 декабря 1974

Несколько месяцев Дена таскалась к доктору О'Мэлли дважды в неделю и дважды в неделю сидела в его кабинете, готовая плакать от скуки. Он тоже сидел и ждал, когда она скажет что-нибудь интересное или что-нибудь такое, что он смог бы проанализировать. Но Дена если и открывала рот, то говорила или о погоде, или о текущих событиях, или о работе. Сегодня, устав от этой игры в одни ворота и, как обычно, уставившись в потолок, она решила использовать свои профессиональные навыки.

— А почему бы вам не рассказать что-нибудь о себе? Вы на вид кажетесь слишком молодым, чтобы работать врачом. Откуда вы? Вы женаты? Дети?

Он оторвал взгляд от тетради:

— Мисс Нордстром, я врач, а вы пациент. Я здесь для того, чтобы разговаривать о вас.

— Что вы хотите, чтобы я сказала? Объясните, что вы хотите, чтобы я сказала.

— Что хотите, мисс Нордстром, это ваше время.

— Мне от этого очень неловко. (Он бросился записывать в тетрадь. Неловко.)Вы просто сидите и… В смысле, я же плачу за это. Разве не вы должны со мной разговаривать, задавать вопросы? Я пришла, чтобы вы помогли мне избавиться от стресса, а не заработать его.