Добро пожаловать в мир, Малышка!
Шрифт:
— Мак, а ты не думал, каково ей одной растить четверых? А все благодаря твоему милому дружку, который просто взял и дал деру, исчез в голубой дали с этой зубной медсестричкой, а ее оставил на мели с четырьмя крошками.
— Моему милому дружку? Норма, я всего-навсего пару раз сыграл с этим парнем в боулинг. Ему было двадцать лет. Я даже не помню, как он выглядел.
— Я скажу тебе, как он выглядел. Как преступник, вот как, сплошь в татуировках. И круглые глазки-горошины. Как ты умудрился
— А я не могу понять, как тебе удается с разговора о волосах перескочить на мой боулинг?
Тетя Элнер, которая по случайному совпадению как раз подкладывала себе очередную порцию горошка, сказала:
— Эти дети получили в наследство папочкины глаза-горошины.
Норма согласилась:
— Да, но старший неплохой парнишка. — Она обернулась к мужу: — И вообще, Мак, что ты ей предлагаешь, не работать? И пусть дети с голоду помирают?
— Нет, конечно, зачем же помирать. Просто вы, по-моему, без конца жалуетесь, какой она дрянной парикмахер. Разве нельзя подыскать другую работу, в которой она бы хоть немного соображала? Официантки, например, или что-нибудь в этом роде?
Тетя Элнер возразила:
— Ей ума не хватит работать официанткой, дай ей бог здоровья.
— И каким же умом надо обладать, чтобы работать официанткой?
Норма сказала:
— Официантка должна как минимум уметь писать, чтобы заказы записывать. Она говорит, что это единственная работа в городе, где не требуется знать грамоту. Признаюсь, я читала каждую этикетку на ее банках-склянках, прежде чем она польет мне этим голову.
Тетя Элнер все грустила.
— Бедняжка Тот… у нее и без того были реденькие волосы. Такие же, как у ее матери, прямо насквозь просвечивали.
Норма сказала:
— Я где-то читала, что девяносто девять процентов преступников делают себе татуировки. А ты этого не знал, Мак?
— Нет.
— Так вот знай теперь. Покажи мне татуировку — и я покажу тебе преступника.
— Непременно скажу об этом преподобному Докриллу. У него тоже есть татуировка.
Норма изумилась:
— У пресвитерианского священника?
— Ага.
— Не может быть! И где же?
— На руке.
— И что там написано?
— Не помню.
— Все ты выдумываешь. Нет у него никакой татуировки.
— Есть. А у нас еще есть масло?
Норма поднялась и сходила на кухню.
— Мак Уоррен, все ты врешь. Нарочно выдумываешь, чтобы меня подразнить.
Мак засмеялся и посмотрел на тетю Элнер.
— Нет, не выдумываю. Есть у него татуировка.
— И когда же ты ее видел? — спросила Норма.
— Прошлым летом, когда мы новую пожарку строили. Он снимал рубашку.
— А где на руке?
Мак
— Где-то тут.
— Нет, не верю я тебе. В жизни не слыхала, чтобы пресвитерианский священник разгуливал с татуировками. Ты сочиняешь.
— Норма, я не сочиняю. Мне совершенно все равно, хоть бы у него портрет Мэрилин Монро на заднице красовался, но я тебе говорю, татуировка у него есть…
— Ты хочешь сказать, что у преподобного Джона Докрилла на заднице портрет Мэрилин Монро?
— Я сказал, что мне плевать, даже если бы у него был там портрет. Теперь я уже жалею, что вообще упомянул Мэрилин.
Норма глядела на него с подозрением.
— На какой руке?
— Да не помню. Какая разница!
— Хорошо, а большая она или маленькая?
— Его рука?
— Нет, татуировка.
— Не помню.
— Мак, ты жутко ненаблюдательный. Наверное, ты единственный человек в мире, который, заметив татуировку на руке священника, не полюбопытствует, что на ней изображено.
— Может, это была какая-то религиозная татуировка? — вмешалась тетя Элнер. — Крест, например, или Тайная вечеря?
— Тетя Элнер, я правда не помню. Я и внимания-то не обратил.
— А я скажу вам, почему он вспомнить не может, тетя Элнер, потому что ничего он не видел, вот почему! Ты поаккуратнее, Мак, не то скажу Джону Докриллу, что ты распускаешь сплетни, будто у него татуировка.
— И скажи.
— Я знаю Бетси Докрилл и знаю, что она никогда бы не вышла замуж за человека с татуировкой.
— Тебе виднее, Норма.
— Бетси… это та, что сбежала из школы изучения Библии?
— Нет, милая, то была Пэтси.
— Кто?
— Подруга Анны Ли, Пэтси.
— Кто?
— Пэтси Хенри. Они еще устроили детский сад на заднем крыльце Соседки Дороти. Дочка Дороти, Анна Ли!
— А-а, подружка Анны Ли. Дочки Соседки Дороти. Ну да, помню я ее, курносая такая.
— Точно. — Норма снова повернулась к мужу: — Мак, спорим на целый месяц массажа поясницы, что у Джона Докрилла нет татуировки.
— Зря, проиграешь ведь.
— Видите, тетя Элнер, не хочет спорить. Я ж говорила, он все выдумал. Он знает, что я могу позвонить Бетси и спросить.
— Давай, — сказал Мак.
— Ты меня не подзуживай, ты же знаешь, я это сделаю.
— Звони, кто ж тебе не дает. Кто я такой, чтобы отказываться от целого месяца массажа?
Норма посмотрела на тетю Элнер:
— Звонить?
— Ну позвони. Мне теперь тоже любопытно.
— Ладно, звоню. — Норма встала. — Иду к телефону… Я иду… — Она ждала, но Мак косился на нее, продолжая жевать. Она прошла в кухню и крикнула: — Последний шанс, Мак. Беру трубку… Подношу к уху… Набираю.