Добро пожаловать в Мир Юрского Периода! Часть 2
Шрифт:
Лена не сразу поняла, что ее оттаскивали подальше от места сражения. Вот оно, наглядно… она ни разу не боец, а среднестатистический тормознутый обыватель, которого убивают в первые секунды начала фильма о катастрофе. Если бы не верный Чешир и Дойл, блокирующий любые попытки рептилоида добраться до нее, то можно было прощаться с бренным миром.
Вокруг продолжал рушиться кусочек мира, в прямом смысле этого слова. Два чудовищно сильных существа вспарывали своими ударами землю, ломали деревья подобно тонким прутикам, и наносили друг другу такие раны, о которых не представляли даже бессмертные горцы из знаменитого земного сериала. Лена смотрела в черную беспроглядную мглу, но видела багровые реки крови. Невыносимая вонь смерти – приближающейся,
Лена медленно встала на ноги, выбравшись из-за укрытия, куда спряталась благодаря Чешке. На этот раз старгар противиться не стал.
– Киз где? – задала она вопрос.
– Сбежал паскуда.
Она направилась к застывшему рядом с трупом диносаурму.
– Не приближайся! – последовал окрик.
Но Лена должна была увидеть. Обязана.
Дойл хотел ей помешать, оказавшись в мгновение ока рядом с девушкой, но она жестом попросила его не мешать. Бездонный взгляд мрачно сверкнул, но он позволил, и это было особенно ценно.
– О господи! – вырвалось у Лены, когда она все-таки рассмотрела останки рептилоида.
В тот же миг ее прижали к широкой груди, пряча от ужасного зрелища.
Обхватив руками талию Дойла, Лена застонала. Перед глазами навеки застыл не мертвый ящер, а то, что осталось от человеческой девушки, вернувшей себе первоначальный облик в смерти. Зрелище было еще более страшным, учитывая, как та была убита.
– Это одна из попаданок, – прошептала Лена, – моя соотечественница. Как же так?
– Мы разберемся, мы со всем разберемся, – шептал Дойл, – только не плачь.
Но при всем желании она остановиться не могла.
Лена оплакивала несчастную судьбу девушки, которую не успела узнать, но которая все-равно была ее сестрой.
Ведь их связал новый мир.
ГЛАВА 14
Возвращение в Обливион было наполнено одновременно и радостным нетерпением, и привкусом горечи. Дорога плавно летела вперед, возвращая Лену в город, в котором она провела очень мало времени, но который оставил слишком богатую на события память. Новая жизнь, новые встречи, непонятные способности, страшные нападения, опустошительные потери – целая вселенная самых разных оттенков. Особенно вспоминались подземные лабиринты заброшенного метро и ужасные существа, которых раньше Лена могла представить только по фильмам. Особенно больно было от воспоминаний о Дэни и встречи с рептилоидом, который оставил о себе вечную память. В окне автолета замелькали величественные деревья, раскрашенные всеми цветами осени. Дождь, который возможно было описать не иначе, как пушистый, добавлял сказочности пейзажу, а ползущий по дорогам туман навевал сказки о таинственных и мистических чудесах. Зрелище осенней природы завораживало, заставляло почувствовать себя пугающе беззащитным и одновременно невероятно свободным.
– Ты так завороженно смотришь в окно, – раздался голос с водительского места. – Что ты там видишь?
Лена посмотрела на Вожака и снова вернулась к прекрасному зрелищу.
– Любуюсь, у нас была совсем другая природа. Тоже невероятно красивая, но другая.
– Расскажи.
– Даже не представляю, с чего начать… Если сравнивать размеры, то они совершенно другие. Мы рядом с вами, как карлики среди великанов. Мне до сих пор сложно привыкнуть к ним.
– Во времена зарождения диносаурумов мы имели только одну форму, и она была внушительной. Было бы проблематично жить, будь Земля крохотной.
– Я это понимаю, конечно, но все равно не выходит иначе. Мысли скачут, как кролики, стоит только увидеть ваши деревья, которым конца и краю не видно в вышине.
– Со временем все станет обыденностью. Расскажи, что приходит тебе в голову, когда вспоминаешь о доме, – голос Глэра звучал мягко, но без патоки. Ни он, ни Дойл не умели говорить приторные фразочки, как некоторые мужчины-земляне и диносаурумы, не сыпали безудержными и пафосными комплиментами. Их слова не расходились с действиями, и это подкупало.
У Лены защемило в груди от теплой эмоции. Она была благодарна Вожаку, что он не пытался отнять у нее дом, в котором она родилась.
– Первое, что вспоминаю – море. Холодное, мокрое и очень, очень соленое. Помню, как шагнула в воду в первый раз, и волна охватила лодыжки, утопила в песке. Наше небо такое голубое и такое высокое, что перехватывает дыхание, когда смотришь вверх. Оно бывает пушистым от облаков и очень острым от молний, когда идут ливни. Наши березы…
Говорить стало тяжело, в горле образовался комок, и, как ни силилась, убрать его не получалось. Глэр больше не спрашивал, в автолете воцарилось молчание и за это Лена тоже была ему благодарна.
Никто. Никому. Никогда.
Не понять, какая рана у нее в груди от невозможности вернуться назад.
Оставшееся время, которое Лена провела в доме наставника, Глэр и Дойл прожили вместе с ней. Точнее они то уходили, то возвращались, но неизменно несли свою вахту поблизости. Особенно внимательны они стали после нападения рептилоида и побега Ренала Киза. Для Лены оставалось загадкой, зачем диносаурум-предатель сунулся во владения наставника, встреча слишком сильно напоминала сиюминутный порыв и дурость. Пока Дойл не объяснил ей, что Киз всегда был склонен к необдуманным поступкам, даже на службе он периодически страдал от этого и не один выговор получал в личное дело. Случай с Леной стал последней каплей для Берлоги в принятии решения. Только вместо того, чтобы осознать свои ошибки, Ренал Киз еще больше озлобился и ступил на путь без возврата, преступный.
Когда наставник вместе с Глэром вернулись домой и узнали о случившемся, мужчины не то, чтобы впали в ярость, но… В их словах, действиях не наблюдалось спешности, необдуманности, лишь нечто темное вспыхнуло, и оказалось поглощено внутренней бездной. Холодная расправа случится однажды – это стало ясно мгновенно, но обдуманная и более жесткая, чем можно себе представить. В Дойле чувствовалось тоже самое. Или?.. В столкновении с рептилоидом диносаурум приоткрыл свою истинную сущность, жестокую и мрачную. Это нечто обжигало до самого основания. Лене казалось, если она заглянет… лишь рискнет заглянуть глубже, то будет сметена неудержимым шквалом. И все-таки при этом приходило осознания, что Дойл не показал полной своей силы, будто сдерживался или не видел необходимости выкладываться на полную. Лена как никогда была рада, что он на ее стороне, а не является врагом.
Лена постепенно узнавала мужчин, с которыми свела ее жизнь, знакомилась, и могла сказать, что оба стоили внимания. Дойл был более спокойным и терпеливым, но внутри него бушевали безжалостные демоны, которых будить не следовало. Глэр производил впечатление более резкого, жесткого, а порой и жестокого. Своих демонов он не прятал, будто не считал необходимым сдерживать хищные инстинкты. Инцидент, когда они схлестнулись из-за Лены, так и остался единственным между братьями. Вместо этого за ней начали ухаживать, что уж там… соблазнять. Порой Лену это вводило в ступор, но скорее из-за того, что она была непривычной к мужскому вниманию. Ее единственный парень, который практически и не был парнем в полном смысле слова, пренебрегал даже элементарными проявлениями заботы. Поэтому некоторые поступки Глэра и Дойла ставили в тупик. В такие мгновения остро ощущалось отсутствие в доме других представительниц прекрасного пола, с которыми хотелось посоветоваться и посплетничать.