Доброе утро, Царь!
Шрифт:
– Я здесь, балла! – она спешила навстречу бегом, словно выполнять Иаррины капризы было для нее настоящим удовольствием.
Тем лучше.
– Иди сюда, Наммия. Я хочу, чтобы ты показала баллу Серри, где ему предстоит жить. Дом мы с ним уже обошли. Проведи его по остальным зданиям, – Иарра усмехнулась, – начни, пожалуй, с помещений рабов, а кухню оставь напоследок. Если у него возникнут пожелания, выполни их… в разумных пределах. Серри еще не привык к городской жизни. Серри, это Наммия, она покажет тебе все, что ты захочешь.
Она ждала, что мальчик возмутится
– Пойдем со мной, балл, – с поклоном позвала Наммия. – Здесь столько интересных мест! Тебе уже показали котят? Им всего две недели, только открылись глазки, но они такие потешные! Гладишь их, а они поднимаются на лапки и фырчат! Ты любишь медовые конфеты? Их как раз готовят на кухне. Запах стоит – обмереть! Идем скорее. Когда они узнают, что ты наш новый балл…
Ее веселая болтовня затихла вдалеке. Серри шел следом, как приклеенный. Удивительно, но он даже не пытался вставить ни слова.
Иарра шумно выдохнула и почти бегом направилась к себе.
Ее бессонное существование не раз уже подводило к той черте, где казалось – все, дальше так невозможно, остается только упасть и умереть. Странным образом каждый раз Иарра вставала и шла дальше, не чувствуя в себе никаких сил, но продолжая двигаться. Когда-то этому все равно пришел бы конец. Может быть, не сегодня. Но…
Она проскочила мимо зеркала в кабинете так быстро, что не успела понять, чье отражение в нем промелькнуло – ее собственное или того человека. Оказавшись в спальне, бросилась на кровать лицом вниз. Зарылась головой в подушку.
– Имир, или кто бы ты ни был, – взмолилась она, – я больше так не могу. Делай, что хочешь, только дай мне поспать, а не то я…
И заснула, не успев договорить.
Она стояла босиком на теплом песке, и солнце ласково гладило ее плечи – одно обнаженное, другое прикрытое белоснежным куском ткани. Та же ткань оборачивала ее стан и бедра, оставляя открытыми ноги выше коленей. Ногти на ногах были выкрашены в ярко-красный цвет. Между пальцев набился песок. На щиколотках тяжелели золотые браслеты.
В двух шагах перед ней берег заканчивался крутым обрывом. Дальний берег виделся смутно, как будто в дымке – пышные заросли ив, нависших над водой и купавших в ней свои ветви, за ними вдалеке полузнакомые холмы в розовых и красных, весенних цветах. Круглое озерцо тоже казалось полузнакомым, похожим на такое же озеро неподалеку от южных ворот Арша и все же другим. Вода в нем была синей, цвета неба. Над пышно раскинувшимися водяными лилиями сновали, переливаясь всем цветами радуги, огромные стрекозы. Палило солнце, и было очень тихо.
Медленно, с опаской Иарра подняла к лицу руки. Они были ее собственными и в то же время чужими – с длинными крашеными ногтями, с пальцами, унизанными золотыми перстнями, с широкими браслетами, по три на каждой руке, от запястий до самых локтей… сколько же на ней золота, и как ей удается не падать под его тяжестью?
Все так же осторожно ощупала свои плечи, шею, голову. Уши оттягивали тяжелые шарообразные серьги. Голову сдавливал золотой венец. Волосы оказались короткими – так их стригут Бездомные, правда, ни одной Бездомной во сне не увидеть столько золота. Что это сон, Иарра знала с первой минуты и даже испытала облегчение: она ожидала худшего. Намного худшего.
– Элетия, – позвал кто-то за ее спиной.
У нее остановилось сердце – худшее все-таки случилось. Она знала этот голос, помнила его по многим другим снам и видениям, преследовавшим ее наяву.
– Элетия, – позвал он снова. – Посмотри на меня. Выпусти меня, Элетия!
– Нет, – сдавленно прошептала Иарра. – Нет, нет! Я не Элетия! Меня здесь нет, оставь меня в покое!
Тот, кто был за спиной, замолчал – удивленно, как ей показалось. Это было что-то новое, в прошлых снах он ни разу не услышал ее, только кричал свое бесконечное «Выпусти». Иарра стиснула на груди свои-чужие руки.
– Повернись, – приказал голос.
Ее-чужое тело повиновалось само, Иарра не могла его остановить.
Сердце провалилось так глубоко, что, наверное, увязло в песке. В голове зашумело. Стало невозможно дышать.
Мужчина, стоявший перед ней, сейчас не походил ни на кричащего безумца из кристалла, ни на того, кто являлся ей в зеркале. Он был высоким и сильным, с горделивой осанкой и очень властным лицом. Его кожа была смуглой до черноты, глаза и волосы – блестяще-черными. Короткими волосами и гладко выбритым подбородком он походил на Бездомного, но на этом сходство и заканчивалось. Одеждой ему служил обмотанный вокруг тела кусок ткани, такой же, как был на Иарре. Правое плечо оставалось обнаженным. Голову украшал унизанный кровавыми рубинами венец темного золота – знак власти, без сомнения, хотя едва ли Имир в нем нуждался. Властью был он сам, весь он. Глядя на него, хотелось опуститься на колени.
Еще сильнее было другое желание. С ужасом и стыдом Иарра поняла, что ее-чужое тело знает этого мужчину и жаждет его с безумной силой. Груди налились тяжестью. Внизу живота растеклось отчаянное тепло. Заключенная в чужом, дрожащем от желания теле, Иарра вся принадлежала Имиру, она еле держалась на ногах и только каким-то чудом оставалась неподвижной.
– Ты не Элетия, – сказал Имир. – Кто ты?
Его пронизывающий до костей взгляд обжигал страхом и смертным холодом, и это неожиданно оказалось спасением. Если не видеть ничего, кроме его глаз, желание затухало. Она ответила:
– Мое имя Иарра.
Они говорили на языке древнего Арша – во сне это оказалось легко, как если бы этот язык был ее родным.
– Да, – сказал он. – Теперь я вижу. У тебя тело Элетии и тело Лады, но ты не та и не другая. Это снова произошло со мной. Что это значит?
Иарра не поняла, что он имеет в виду, и не ответила. Смотреть в глаза. Главное – не забывать смотреть в глаза. Желание почти успокоилось, но в любой момент грозило вспыхнуть снова.
– Ты маг? – спросил Имир. – Я вижу в тебе Силу, но она не пробуждена.