Доброе утро, Царь!
Шрифт:
Он научился говорить, обращаясь к сердцам Бездомных. Его слова были в новинку для них; мало-помалу он завоевывал уважение своих людей, пока наконец в него не поверили все, даже самые острожные. Он дождался, чтобы Бездомные сами избрали его вождем. Только убедившись в собственной власти, он начал подготавливать восстание.
Римуш был предводителем, но колдовство принадлежало Исхфану. Именно он превращал людей в Бессмертных, тут Иарра не ошиблась. Как это происходит, Таша никогда не видела, ее и близко не подпускали к этой тайне. Но кое-что она все-таки знала – ответ на вопрос, почему Бездомные
Именно так, говоря устами Исхфана, этот бог заключил с Римушем договор. Он обещал всему сословию Бездомных свободу от угнетения, а самому Римушу – богатство и власть, столько, сколько тот пожелает. Взамен бог желал человеческих душ, чтобы создавать из них Бессмертных. И Таша, и сам Римуш обязательно подчеркивали, что Бессмертными становятся лишь добровольцы, и это было правдой. Больше того, даже из тех, кто хотел обменять человеческую слабость на нечеловеческую силу, не всем это было позволено. Римуш отказывал отцам семейств и единственным сыновьям старых родителей, отказывал женщинам – среди желающих были и они. Бог не возражал. Выглядело все так, словно Римуш и вправду был единоличным вождем Бездомных, а Исхфана и того, кто говорил его устами, вполне устраивала вторая роль.
Избранные переживали прикосновение бога и через несколько дней изменялись. Таша побаивалась думать об этих изменениях – Иарра поняла лишь, что Бессмертные не говорят, не едят и не пьют, и становятся безразличны к родным. Они безраздельно преданы своему новому богу, послушны Исхфану и Римушу – будь их больше, с такой армией можно было завоевать не только Арш, но и весь мир.
«Лада! – позвала Иарра. – Почему Имир назвал их настоящим злом? Из-за того, что они непобедимы?»
Молчание.
– Иарра? – тихо спросила Таша. – Ты спишь?
Иарра не ответила. Она ждала. И наконец услышала неохотное:
«Не знаю».
Таша осторожно поднялась и вышла из комнаты. Иарра осталась на ее кровати с ворохом одежд, своими безответными вопросами и обеспокоенными прежними личностями, которые наконец-то обе с ней разговаривали.
«Вы думаете, Римуш этого хочет? Править Аршем, а потом захватить и другие земли? Думаете, это возможно?»
«Это ты с ним спишь, – напомнила Элетия. – Ты и скажи, чего он хочет!»
«Мне кажется, он не хочет ничего плохого. Он… он хочет добра своим людям, Бездомным. Я это понимаю. И я думаю, он прав».
«Клянусь Силой! – воскликнула Лада. – Стоило мне возрождаться трижды, если каждая следующая глупее предыдущей!»
Вот и весь разговор. Иарра ударила бы свою прошлую личность, если бы только могла до нее дотянуться.
«Ты знаешь, я, вообще-то, не просила рождаться тобой! Мне хватило бы одной меня, без всех ваших проблем!»
«Это ты – проблема! Подумать только, отдаться рабу! Как ты могла так унизиться?!»
«Римуш – не раб! – Иарра чуть не закричала вслух. – Не смей так говорить, слышишь?! Ты вообще никто, тебя нет, ты умерла!»
«Да?! – выдохнула в ее мыслях Лада. Иарра подумала, что сейчас Сильнейшая разнесет ей голову на части. Но та поинтересовалась ехидно: – А кто только что просил моего совета, не подскажешь?»
«Ну так и дай совет! Что мне делать?»
«Ничего, – отрезала Лада. – Ты упустила свою возможность».
«От вас никакого толку. Я спрошу Имира».
«Он не станет с тобой говорить».
«Не станет», – подтвердила Элетия.
«С чего вы взяли? Он сказал, что…»
«Ни за что – после того, что ты сделала!»
«Я? – возмутилась Иарра. – А что сделала ты, Элетия? Заморозила его в кристалле, обрекла на вечные мучения, предала его, когда он тебя любил! А он…»
«Нет, – сказала Элетия. – Ты не понимаешь. Я предала его, но я ему не изменяла. Я принадлежала ему, только ему, до самой смерти. И он это знает».
«Но я – я никогда ему не принадлежала! Это не измена, потому что я никогда не была его! Я ничего ему не обещала, я его не люблю, я…»
«Врешь», – сказала Элетия, и голос ее был таким же ледяным, как у Сильнейшей Лады.
– Провалитесь вы к Эннугу, – сказала Иарра вслух. – Будь я проклята, если стану еще вас слушать! Имир, пожалуйста, поговори со мной! Это очень важно!
Она вытянулась на Ташиной кровати, закрыла глаза и долго лежала, пытаясь заснуть. Когда ей наконец удалось, видения оказались смутными и бессмысленными. В них не было совершенно ничего магического.
Имир не пожелал с ней говорить.
В двадцать третий день тебету, первого месяца зимы, западный ветер наконец утих, а еще через сутки подул ветер с востока. Мокрый и раздраженный, он закручивал на улицах вихри, обрушивал на крыши дождевые потоки, хлестал тяжелыми струями вышедших на улицу смельчаков. Жители Арша радовались ему, как долгожданному другу. Они знали, что в эти самые часы заждавшиеся в устье Ис-Карна корабли расправляют паруса, что если, милостью Двоих, ветер не спадет, еще до конца недели первые суда достигнут устья Ксара и тот же самый ветер погонит их вверх по течению, прямо к пристаням Арша.
Буря настигла Иарру возле дома, когда она выходила из экипажа, прижимая к груди стопку взятых в библиотеке книг. Внезапный порыв ударил ей лицо, развернул. Иарра пыталась устоять на ногах и не уронить книги, не смогла ни того, ни другого и очутилась в луже, в полушаге от покрытых грязью колес, среди рассыпавшихся, быстро намокавших книг. Вдобавок ко всему она подвернула ногу, которую тут же пронзила острая боль.
– Эннуг! – воскликнула Иарра в сердцах.
Кто-то подбежал, хлюпая по лужам, остановился рядом. Запыхавшийся молодой голос спросил:
– Балла позволит этому Бездомному помочь?
Сидя с подвернутой ногой, в луже, под дождем, Иарра кое-как задрала голову. «Этот Бездомный» оказался очень молодым и очень худым парнем с босыми ногами, в короткой тунике, перетянутой, однако, поясом с краденым мечом, с такими неровными волосами, как будто их не подстригали, а выщипывали. Нижняя губа у него была разбита, видимо, в драке, на скуле желтел застарелый синяк. Кроме того, он был весь мокрый, что не мешало ему всем видом изображать горячую почтительность и желание услужить – он даже поклонился, чуть не стукнувшись лбом о ее затылок.