Доброе утро, Вегас
Шрифт:
Я пропустил начало разговора, потому что разжигал гриль, чтобы пожарить стейки, но не надо быть гением, чтобы понять, кому она пыталась дозвониться.
— Хозяин квартиры все еще не отвечает? И серьезно, Джен, пятая точка ?
Она скривилась.
— Мне это нисколько не поможет, если я скажу ему все, что думаю о его лживой заднице, — на ее лице медленно появилась дьявольская улыбка, которой и сам Гринч 32 бы позавидовал. — Я попридержу это в себе, пока не спущу в шредер договор аренды и не получу обратно свой залог.
— Так и случится.
Она фыркнула.
— Опереться? Да этому подонку понадобятся костыли, если он попробует наебать меня.
Ну вот, наебать и Дженсен в одном предложении.
Господи.
После ужина Джен свернулась калачиком на моей стороне дивана, чтобы смотреть фильм. И весь мой самоконтроль ушел на то, чтобы не вжать ее в подушки и не заставить забыть собственное имя.
***
— Честное слово, я нихрена не могу разгадать ее, док. — Как бы ни опротивело мне проводить время с этим парнем, но от этого напрямую зависела моя работа. И как я недавно осознал, мое психическое здоровье. Он был единственным человеком, с кем я мог поговорить о Джен, потому что был единственным, кто знал . — Она говорит, что между нами нет ничего, кроме похоти, а в следующее мгновение уже флиртует со мной в прямом эфире или засыпает на диване, пристроившись у меня на плече.
Доктор Купер усмехнулся, его пронзительный взгляд ужасал. Я прищурился и не удержался от повторного взгляда на него, только чтобы убедиться, что он не превратился в гейшу. Мысленно я произнес коротенькую молитву, чтобы этот парень больше не смеялся в непосредственной близости от меня, и постарался стереть с лица испуганное выражение.
— Мне жаль, — сказал он, хотя совсем так не выглядел, — но это нормальное поведение слабого пола. Я просто удивлен, что в вашем возрасте — сколько вам? Двадцать девять? — вы еще к этому не привыкли. Совсем забыл, что ваши самые длительные отношения закончились спустя три дня.
Я ощетинился, потому что это была не совсем правда. Была еще женщина (чье имя выветрилось у меня из головы), с которой я познакомился перед Днем Памяти 33 , и свой прощальный букет она получила только в следующий вторник. И что самое главное, обсуждали-то мы Дженсен, и обязательно было этому идиоту говорить о сексе . Неважно, в каком контексте было произнесено это слово, картинки начали возникать в моем мозгу как всплывающая реклама.
Фан-черт-тастически.
Я отогнал все мысли и постарался сосредоточиться на теме разговора.
— Я не живу в пузыре, доктор, и знаю, что такое женщины. Я намеренно самоустранялся до того момента, когда начиналась путаница и конфликты. На это больно смотреть. Я просто думал, что она… другая.
Он снова сложил пальцы шалашиком, точно по расписанию.
— Она и есть другая, Так. Настолько другая, что вы увлечены ею, и другая потому , что вы ею увлечены. Но если вам кажется, что она посылает смешанные сигналы, то это ничто по сравнению с тем, что она творит с собой.
Я сделал глубокий вдох.
— Она все еще
— Вы же не всерьез думали, что нарисованных на запотевшем зеркале рожиц и ваших возражений против ее отъезда будет достаточно, чтобы она осталась?
Ну да. Надейся.
— Я не настолько тупой.
Насколько ты думаешь.
— Как мы обсуждали в прошлый раз, — сказал он, начиная постукивать кончиками пальцев, — любая мелочь может наладить или разрушить отношения. Продолжайте совершать незначительные поступки, которые покажут, что она постоянно в ваших мыслях.
— Она и так там. Так что это несложно. — Гораздо сложнее удержаться и не хлопнуть его по рукам, чтобы он перестал так шевелить пальцами. Может, мне в следующий раз надеть зеркальные очки, чтобы незаметно на него пялиться.
— Поэтому дайте ей немного времени, Так. Она тоже постоянно прокручивает это в голове.
У меня оставалось всего девять дней. Не так уж много времени я мог ей дать.
Если бы полгода назад вы мне сказали, что я предпочту провести вечер пятницы дома, а не на вечеринке, я бы дал вам по морде. Но опять же, мне бы никогда и в голову не пришло, что у меня может найтись причина остаться дома. Кроме того, моей целью всегда был съем, а не танцы.
А сейчас я сидел на полу и играл с Джен в пьяные шахматы. Правила предельно просты: если у тебя забрали фигуру, ты должен выпить шот. Каждый раз, когда она запрокидывала голову, выпивая очередной, я незаметно возвращал несколько ее белых фигур на доску, чтобы она могла продолжить терять их. Думаю, уже было слишком много «Джеймсона», чтобы она могла осознать, что только один слон и одна пешка находятся вне доски.
Может, она была расстроена, как и я, а, может, просто хотела напиться в хлам.
Как и я.
А потом она предложила поиграть в шахматы на раздевание, и мне пришлось быстренько свернуть эту тему. Мне нужно было доказать, что между нами не только похоть, а это невозможно, если кто-то из нас или мы оба будем раздеты.
На мне были только штаны и футболка. Потеря всего двух фигур могла оставить меня совершенно обнаженным, а мне не улыбалось сидеть голой задницей на колючем ковре в гостиной и пытаться скрыть, что у меня постоянно стоит на Дженсен. Не спрашивайте, что заставило меня снять ранее боксеры вместе с джинсами. Если причина вообще была . Сейчас я просто не мог ее назвать. Слишком много ирландского виски плескалось у меня в мозгу.
Она передвинула своего слона и невнятно пробормотала:
— Шах. Тперь тебе приде-е-ется снять фтболку, Таки, — Джен уставилась на меня совершенно пустыми пьяными глазами.
Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что Джен поставила шах королеве, и когда до меня дошло, я нахмурился.
— В правилах не говори-и-илось, что я должн снимать фтболку.
— Пра-а-авила измнились. — Не могу поклясться, но, кажется, она пыталась мне подмигнуть. Ее лицо расплывалось у меня перед глазами. Должно быть, из-за того, что я лежал на полу, а она сидела в километре от меня на диване. — Я устнавливла эти првила, и я могу их менять.