Доброволец. На Великой войне
Шрифт:
Я прокручивал в голове один вариант за другим и беспощадно отметал их. Все не то. Можно рассуждать просто: какими-либо путями едем в Петроград, там добираемся до царя и режем правду-матку о пока еще не состоявшемся трагическом будущем самого монарха, его семейства и всей России. Вот ваше будущее, государь, ближайшее и бесповоротное…
Вариант. Но и он не сработает, наткнувшись на всевозможные препоны…
Что еще? Персона – событие – перспективы – итог, персона – событие – перспективы – итог. Голова от этого калейдоскопа начинает болеть довольно быстро, а когда в логическую цепь вклинивается посторонняя, не имеющая ни малейшего отношения
Когда я просчитывал очередной вариант «альтернативы» уже с нынешним главковерхом [16] Великим князем Николаем Николаевичем-младшим, речь в окопе зашла о «вшивых бегах» – еще одной солдатской придумке, рожденной реалиями войны. Есть у придумки правила. На листе бумаги рисуют два круга – один большой, а второй поменьше внутри первого. Это «поле», а где же «рысаки»? Вот они-с, вместе с «жокеями». Каждый солдат вылавливает у себя вшу и кладет ее в центр внутреннего круга. Теперь, собственно, «бега» – чей «рысак» пересечет быстрее внешний круг, тот и победил. Занятное зрелище. Если вместо кругов сделать беговые дорожки, а вместо вшей поставить тараканов с их «тараканьим царем» Артуром Артуровичем, то получится почти как по Булгакову. Тотализатор. Азарт. Опыт, помноженный на подготовку. Все тут есть. И даже советы более опытных игроков присутствуют:
16
Сокращенное наименование главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами Российской империи во время Первой мировой войны.
– Думай что хочешь, а моя Матрена хороша, – хвастается Панин. – Бегает быстро. Никому за ней не угнаться. А почему? А потому, что не кормлю ее, перед тем как пустить. Сытая она ленивей становится, а голодная резвее бежит…
– Что там твоя Матрена, – возразил Акимкин, – когда я вчерась такую вшу в своей шинели поймал! Это пордань-мордань, а не вша! Как конь все равно!..
Хорошо игрокам – у них азарт и приключение, а у меня – тоска и мучение. Вши, слава богу, пока не особенно достают (как и все, отбиваюсь керосином), но легче от этого не становится. Однако даже меня, человека с миролюбивым характером и стойким нежеланием искать себе на пятую точку приключений, эти самые приключения теперь находят с завидной регулярностью. Сидел бы себе смирно, так нет же, вздумал погреться, с разрешения Иваныча по окопам пройтись, чтобы тут же узреть, как неподалеку, спокойно миновав «колючку», по снегу к нам подбираются немцы! И рядом со мной никого из наших нет! Куда только все подевались?! Куда?!!
А немцы меж тем меня тоже заметили! Один из них вскинул пистолет! Раздался выстрел, и пуля ударила о стенку окопа в каких-то пяти сантиметрах от моей головы!
После этого со мной начали происходить неведомые и пугающие чудеса! По-другому это и не назовешь! Много читал о боевом трансе, а теперь, похоже, и сам оказался им охвачен! Непередаваемые ощущения. С губ срывается страшный резонирующий звериный рык, мир вокруг тускнеет, время как будто замедляется, секунды становятся тягучими, неспешными, тело с невероятной быстротой само двигается куда нужно, минуя опасность!
Я нырнул в окоп, чтобы тут же очутиться нос к носу со здоровенным немцем! Тот при своей могучей комплекции каким-то немыслимым образом уже успел преодолеть эти метры и теперь решил ткнуть меня ножом, метя в горло! И вновь спасение!
А кругом в это время все уже всполошилось, ожило. Наконец-то подмога. Пулеметчик Панин метнулся к «Максиму», и вскоре к винтовочным выстрелам присоединилось равномерное таканье, в небо полетела осветительная ракета, и начался короткий, но ожесточенный ночной бой. Но его я уже не увидел. Истекающего кровью немца с порезанной рукой в рукопашной схватке прикончил Иваныч, а после нашел уже меня на дне окопа. Поди разбери природу внутренних ресурсов человеческого организма. Сначала вдруг дает тебе возможности идеального бойца, а после столь же внезапно может отправить в глубокий обморок. Короче, сплошные биологические контрасты.
В себя я пришел далеко не сразу, успев не на шутку испугать Иваныча и остальных служивых. Подумали, что зарезан их Мишка злым врагом, убит в бою.
Все тогдашние мои ощущения словами не передать. Скажу лишь, что, несмотря на сильнейшую слабость и шок, отлеживаться в тепле я не стал, а стойко перенес эту ночь вместе с охранением, не смевшим после случившегося отвлекаться на разговоры.
Уже позже с наступлением утра Иваныч каким-то образом отыскал в снегу пулю и торжественно вручил мне со словами:
– Ну, Мишка, считай, что ты в рубашке родился. Так бы и пробила голову… Ты вот что, плюнь-ка на нее и закинь через левое плечо для верности…
Хоть я и не суеверен, но все же решил последовать совету. Так сказать, «для успокоения души».
Но со мной все просто, а у господ офицеров настроение мрачное. Предчувствие медленно, но неустанно надвигающейся на империю катастрофы их не отпускает. Едва стихла ночная перестрелка и все успокоилось, как в «Закуток» пожаловали Рублевский и Заметов. Сам того не желая, я невольно подслушал любопытные умозаключения следующего содержания:
– Говорят, что у командира двадцать второго корпуса фон Бринкена имеется брат, тоже генерал, который сражается против нас в германских войсках! Мерзость! И все эти фоны верховодят нами! А стоящие у трона фредериксы?! Вот в отношении кого надо принимать меры эмансипации от германского засилья! Интересно узнать, где теперь ошивается сукин сын Реннекампф?!
– Наверняка услали в тыл на лечение. Но я полностью с тобой согласен. Нашу Россию и армию губят именно немцы. Стоящие у нас во главе армии Реннекампфы, Сиверсы, Плевы, Эверты. Но как с ними борется власть? Вместо того чтобы тевтонские зубы повырывать, еще больше их укрепляет, холит и лелеет. Была бы моя воля – собрал бы этих немецких жеребцов и на каторгу… А еще лучше на виселицу…
Н-да. Нервы офицерские расшатаны. Но говорят господа поручики правду, немцев и в самом деле сейчас много в командовании. За то низкий поклон царственному новатору-реформатору Петру Алексеевичу Первому – окно в Европу, может быть, он и прорубил, но и для иноземцев зеленую улицу дал. И поползли эти иноземцы на Русь-матушку. И у каждого свои цели: у одних хорошие, у других плохие…
Что-то и я обозлился. А может, это близость гибели так на меня подействовала? Странно, но шока от пережитого я совсем не чувствую, все опять по-будничному, по-привычному. Не знаю, что и думать. Человеческая душа – потемки.