Добровольная пленница
Шрифт:
Исабелла поджала губы. Ей не так уж и хотелось веселиться этой ночью. Тем более подпускать к себе кого-то, кого она не знала.
Она снова прищурилась и обвела пристальным взглядом пёструю толпу. Все здесь казались слишком напудренными, слишком звонкими и слишком смешливыми. А затем взгляд её запнулся, остановившись на серых глазах, мерцавших во тьме из-под алой маски. Мужчина не смеялся. Он стоял в стороне, глядя на танцующих, и будто скучал. «Зачем он пришёл сюда, если хочет скучать?» – подумала Исабелла с неожиданным раздражением. Она окинула взглядом фигуру в чёрном плаще,
– Он, – сказала Исабелла и ткнула пальцем в мужчину. Ей показалось, что тот заметил её жест, но за маской было трудно рассмотреть, изменилось ли выражение его лица.
– О, нет, Исабелла. Если тебе захотелось приключений, может, ты всё же вспомнишь о том, кто ждал тебя всё это время? – простонал Джиовачино и снова попытался приникнуть к её плечу.
Исабелла понимала, на что намекает приятель – мужчина в алой маске выглядел опасным и загадочным, но именно это её и привлекло.
– Не вижу тут никакой опасности для себя, – отрезала она и, выпутавшись из навязчивых рук, стала проталкиваться через толпу. Уже на полпути она отобрала у какой-то проскакивавшей мимо девчушки бутылку вина и два бокала, и, остановившись напротив мужчины, протянула ему один.
– Тост в честь начала весны?
Мужчина окинул её оценивающим взглядом, в котором Исабелле почудилась насмешка.
– А завтра вы будете пить за её продолжение?
– Может быть. Если вы не предложите лучший тост.
Мужчина не улыбался. Если в глазах его и было что-то живое, то лицо и тело оставались неподвижны, а в позе сквозило пренебрежение.
– Я хорошо вас знаю, маркиза Моретти. И я не пью с теми, кто так легко делится своим вином.
Мужчина развернулся, а Исабелла оторопела на несколько секунд. До сих пор никто не смел говорить с ней так. И никто, кроме друзей, не смел раскрывать её личность на карнавале.
Однако спустя не более чем пару секунд она справилась с собой, без жалости откинула в сторону бутылку и фужеры, звонко ударившиеся о мостовую, и бросилась следом за обидчиком.
– Вы, стало быть, знаете моё имя. Было бы честно, чтобы и я узнала ваше.
Мужчина, не сбавляя шага, бросил на неё косой взгляд через плечо.
– Вы ваше имя никогда не скрывали, его знает любой на этом карнавале. Я же своим не разбрасываюсь, ибо оно дорого мне добрым, как есть.
– Вы первый, кто моим именем так пренебрегает.
– Что не мешает вам дарить его каждому встречному.
Исабелла фыркнула и остановилась.
– Не совсем понимаю, чем оно не устроило вас. Я никому не предлагала того, что хотела предложить вам.
К её удивлению, мужчина тоже замер и обернулся.
– Меня не устраиваете не вы, маркиза. Меня не устраивает само это празднество греха.
– Так зачем же вы пришли сюда, если всё вам здесь не мило?
Губы мужчины дрогнули впервые с начала разговора.
– А вот это, маркиза, не касается вас совсем.
Он развернулся и стремительно направился прочь.
Исабелла постояла какое-то время, затем фыркнула обиженно и, развернувшись на каблуках, пошла назад. В последний момент она передумала и вместо того, чтобы вернуться к друзьям, свернула на боковую аллею и двинулась к своему особняку.
***
Прошло три дня и три ночи с тех пор, когда Исабелла увидела невоспитанного незнакомца, посмевшего ей отказать. Кем бы ни был мужчина в алой маске, он напрочь испортил Исабелле настроение – так что в первую ночь та даже не пошла на карнавал, сказавшись больной. На второй день она сходила на мессу – чего не делала со смерти родителей – но органная музыка и высокие своды собора не принесли успокоения её душе. На третий день Исабелла потребовала к себе лучших портных и лучших ювелиров. Меньше чем за сутки изготовили ей алое платье, достойное самой королевы.
Обновка немного смягчила горечь обиды. К вечеру Исабелла уже была почти спокойна и, потягивая из старинного кубка дорогое вино, выбирала перстни и подвески.
К полуночи она успокоилась совсем и снова вышла на охоту.
Джиовачино и Лоренза уже ждали её в привычном месте и, едва завидев, окружили ураганом цветных лент.
– Целых два дня. Я уже думал, что ты заболела, – заметил Джиовачино непривычно сухо.
– Целых два дня! – повторила Лоренза с упрёком, – мы уже думали, он уволок тебя силой в свой гарем.
Исабелла фыркнула и попыталась миновать друзей, но это оказалось не так-то просто.
– Рассказывай, – потребовала Лоренза, подхватывая её под руку, – каким он был?
Исабелла сверкнула глазами.
– Он был бесподобен. У меня ещё не было таких мужчин, как он.
Джиовачино разочаровано фыркнул и обнял Исабеллу с другой стороны.
– И ты в самом деле позволила ему то, чего так долго не хотела давать мне?
Исабелла сверкнула глазами в другую сторону.
– Он был воспитанней тебя и сам не попросил.
Двое друзей переглянулись и расхохотались.
– Ну, ты даёшь, – заметила Лоренза. – Может, ты к тому же собираешься встретиться с ним вновь?
Исабелла поджала губы.
– Вот уж нет.
– А твоё новое платье говорит о другом.
– Моё платье – только для меня! – Исабелла всё-таки выпуталась из их рук. – И этой ночью я принадлежу только себе. Уйдите, вы мне надоели.
Она рванулась вперёд и поспешила смешаться с толпой. Друзья напомнили Исабелле о том, кого она с таким старанием пыталась забыть, и ей снова стало тошно.
Исабелла перехватила фужер у пробегавшего мимо мальчика с цветами на шляпе и опрокинула его внутрь себя. Затем поймала ещё одного и отобрала целую бутылку.
Она пила и танцевала, и от танца голова у неё кружилась ещё сильней. Вместе со всеми кричала он «Viva La Vere!», но горло её не покидала горечь, а разум – серые глаза в проёмах алой маски.
– Ненавижу! – кричала она, когда все кричали «люблю», но так же, как все, передавала из уст в уста поцелуи – первые цветы наступающей весны.