Добровольно проданная
Шрифт:
— Поэтому и хвалю, — кидает мне она.
Я закусываю губы, потому что впервые в жизни хочу послать эту женщину куда подальше. Но вместо этого растягиваю улыбку и киваю.
— У вас хороший вкус, Виктория, — мило отвечаю, хлопая ресницами.
Самое приятное, что Константин мне подыгрывает. Он отпускает мою руку, обнимает за талию, притягивая к себе, наклоняется и вдыхает запах моих волос. А Виктория покрывается красными пятнами и почти залпом допивает шампанское.
— Почему ты без спутника? — спрашивает Константин, продолжая меня обнимать. И меня окончательно отпускает. Чувствую себя уверенно в его объятьях. Словно защищена
— Ты же знаешь, что у меня его нет, — отмахивается Виктория и берет еще шампанского,
— До сих пор сильная и независимая? — слегка ухмыляется Константин. Виктория вспыхивает, сжимает губы и окатывает Адамади оскорблённым взглядом. Я не понимаю, что ее так обижает,
Это какой-то тонкий намек, который понимают только они, Виктория замолкает, допивая еще один бокал шампанского, но от нас не отходит.
К нам приближаются две пары незнакомых мне людей, Мужчины лет сорока и их спутницы немного младше, Здороваются с Константином, и заметно, что они прекрасно знают Викторию, так как обмениваются с ней любезностями, расхваливая наряды,
— У вас прекрасная дочь, — вдруг произносит один из мужчин и улыбается мне. Теряюсь, сглатывая, не зная, что ответить.
— Будь у меня дочь, она определенно была бы прекрасна, А это София, моя обворожительная спутница, — спокойно отвечает Константин, берет мою ладонь и демонстративно прикасается к ней губами, целуя.
— Эм, извините, — обращается ко мне мужчина, — Тогда сочтите за комплимент,
Гости театрально усмехаются и переводят разговор на другую тему, расхваливая прием. Дальше все спокойно, К нам подходят люди, здороваются, снова льстиво восторгаются приемом, благодарят Адамади и постоянно улыбаются, Это словно ритуал, который утомляет. Я же просто молчу и медленно пью шампанское, мысленно проклиная неудобные шпильки, от которых болят ноги, Ужасно хочется домой,
Через пару часов Адамади все же оставляет меня. Предварительно проводив к диванам, И я с облегчением выдыхаю, присаживаясь. Рассматриваю собравшихся и понимаю, что никогда бы не хотела посещать такие приемы. Вроде все отмечают преддверие праздника, но веселье какое-то искусственное, словно их всех заставили улыбаться и восхищаться. Но мне нравится музыка и вкусное шампанское, которое приятно кружит голову,
Гости начинают танцевать, и мне тоже хочется, Но я вижу, как Адамади быстро приближается ко мне, а за ним еле успевает Виктория. По выражению его лица ясно, что танцевать мы явно не будем. Он очень зол. Глаза темные, глубокие, горят яростью, его челюсти сжаты, а движения порывисты.
— Мы уезжаем! — он хватает меня за руку и быстро тянет за собой, пробиваясь через толпу. Виктория продолжает бежать за нами, и она тоже взволнована,
— Что происходит? — спрашиваю я, когда Константин торопливо помогает мне надеть пальто.
— Мне срочно нужно уехать, Ты едешь домой вместе с Артемом, он уже ждет! — поясняет Адамади и тут же набирает чей-то номер, — Да, я сейчас буду. Чтобы все были готовы! Дым, ты со мной, остальные в сопровождении, но в полной готовности!
Константин сажает меня в машину, а рядом располагается Виктория,
— Документы у меня в столе, в синей папке, Сделай скан-копии, а оригиналы уничтожь, Флешку держи при себе! — командует он ей, а женщина быстро кивает. Дверь захлопывается, и машина трогается с места,
Я не знаю, что происходит, но волнуюсь, как будто меня это касается. Даже Виктория не язвит, а устало облокачивается на сиденье и закрывает лицо руками.
ГЛАВА 21
София
На часах далеко за полночь, но мне не спится. В груди разрастается тревога и волнение. Они давят на меня и мешают расслабиться. Мне должно быть все равно, что случилось у Адамади, и куда он поехал. Это не мое дело, но я ворочаюсь в кровати в ожидании Константина.
Откидываю одеяло, встаю с кровати и подхожу к окну, осматривая пустой двор. Последний раз я так переживала за маму. Неспокойно мне. И я понимаю, что не усну, пока он не приедет, и я не пойму, что с Константином все хорошо.
Надеваю халат, заплетаю волосы и спускаюсь вниз, чтобы заварить себе чаю, не могу просто сидеть на месте. Глупо это все — волноваться за взрослого, сильного, самосадочного мужчину. Но я ничего не могу с собой поделать.
Замедляясь, прохожу через гостиную. В кресле, возле окна, сидит Виктория. Ее платье слегка помято, а прическа растрепана, она поджимает под себя ноги, а туфли валяются рядом на ковре. Женщина пьет вино из большого бокала и смотрит в окно. Хочу пройти мимо, но Виктория меня останавливает.
— Тоже не спится? — спрашивает она, покручивая бокал. — Выпьешь со мной? — кивает на бутылку на столике.
— Нет, я лучше чаю.
— Ну иди, сделай себе чаю, — усмехается она, и я понимаю, что женщина изрядно пьяна. — Поговорим потом. Я тебе кое-что расскажу.
Мне совсем не хочется находиться в ее обществе, но и сидеть в своей комнате одна я не могу. И может, она расскажет, насколько все серьезно. Завариваю себе большую чашку чая, добавляю немного клубничного сиропа и иду назад к Виктории.
Она продолжает пить вино и смотреть в окно. Насколько мне известно, Виктория не замужем и детей у нее нет. Вечно в работе. С самого утра собрана и идеальна, это, наверное, очень сложно. Вот так держать лицо. Сажусь на диван и грею руки об чашку. Через два дня Новый год, а в этом доме нет и намека на праздник. Возле камина прекрасно смотрелась бы елка. Мы с мамой всегда наряжали маленькую, но пушистую елочку и огоньки на окна вешали, с самодельными снежинками. Мама готовила традиционные салаты и ее фирменную утку с апельсиновым соусом. Мы всегда праздновали вместе, потом мама уходила к соседке, а я — к друзьям. Но в этом году мы порознь, и праздника совсем не чувствуется.
— У Константина серьезные проблемы? — сама спрашиваю, нарушая молчание.
— Волнуешься за него? — с усмешкой спрашивает она. Киваю ей, отпивая чая.
— Думаешь, ему есть до тебя дело? — вполне серьезно спрашивает она, а я молчу. Потому что мы обе знаем, что нет. — Не питай иллюзий, девочка. Просто выполняй свою работу и не принимай близко к сердцу. Иначе он разобьёт вдребезги твое маленькое сердечко и потопчется по нему.
— А я ни на что и не надеюсь!
— Нуда, — цокает она, допивая вино. — В Адамади невозможно не влюбиться. Он кажется недосягаемым, холодным и даже жестоким, но женщины слюной по нему исходят. И каждая, с кем он имел связь, надеется на будущее. И ты тоже, — утвердительно говорит она. — Только все это зря. Он никогда не полюбит тебя, никогда не впустит в душу, и уж тем более не женится. Да, он относится к тебе не как к другим своим девкам. С тобой он более внимателен и обходителен, делает то, что не делал с другими…