Добрый ангел
Шрифт:
Он помолчал довольно долго, прежде чем наконец решился ответить на ее вопрос.
— Джоанна?
Она не ответила ему Он наклонился, поцеловал ее в лоб и прошептал:
— Правду сказать, я доволен, что женился на вас.
Глава 6
Джоанна проснулась от громкого стука. Потом раздался сильный грохот. Ей показалось, что обвалилась крыша. Она вскочила на постели как раз в тот момент, когда открылась дверь. Вошел Габриэль. Она тут же схватила
Она знала, что выглядит не лучшим образом. Всклокоченные волосы падали ей на глаза. Поддерживая одной рукой одеяло, другой она отбросила волосы.
— Доброе утро, милорд.
Ему показались забавными ее стыдливые попытки укрыться, особенно если вспомнить, что ночью он исследовал каждый дюйм ее тела. К тому же она еще и вспыхнула.
— После этой ночи, полагаю, вам не нужно стесняться меня, Джоанна.
— Я постараюсь не стесняться, — кивнув, пообещала она.
Габриэль подошел ближе и, сложив руки за спиной, хмуро посмотрел на нее. Она улыбнулась в ответ.
— Сейчас не утро, — заявил он. — Не утро, а полдень. Ее глаза расширились от удивления:
— Я была утомлена, — попыталась оправдаться она. — Обычно я встаю с рассветом, милорд, но путешествие сюда было очень тяжелым. А что это за стук, который я слышу? — Она хотела перевести разговор на другую тему.
— Над общей залой строят новую крышу.
Он заметил темные круги у нее под глазами, бледность ее лица и пожалел, что разбудил ее. Но тут опять застучали молотки, и он сообразил, что в этом шуме она псе равно не могла бы спать. Напрасно он позволил чинить крышу сегодня утром. Его жена нуждается в отдыхе, а не в подобных развлечениях.
— Вы что-то хотели сказать, милорд?
— Я хотел дать вам кое-какие инструкции.
Она снова улыбнулась, выказывая, как она надеялась, свою готовность выполнить любые обязанности, какие он захочет возложить на нее.
— Сегодня вы наденете макбейновский плед. Завтра же вы захотите переменить его на плед маклоринских расцветок.
— Я захочу?
— Вы захотите.
— Почему?
— Вы здесь хозяйка над обоими кланами и должны стараться не пренебрегать ни одним из них. Для маклоринцев будет оскорбительно, если вы станете носить мои цвета два дня подряд. Вы понимаете?
— Нет, — ответила она. — Не понимаю. Разве вы не лаэрд обоих кланов?
— Лаэрд.
— И следовательно, вы здесь являетесь вождем для каждого?
— Именно.
Он говорил ужасающе высокомерно. Выглядел он, впрочем, так же. Его голос звучал… повелевающе. Он прямо-таки возвышался над нею. И все же он был так невероятно предупредителен прошлой ночью. Воспоминание об их любовных ласках заставило ее вздохнуть.
— Так вы поняли меня? — спросил он, сбитый с толку взглядом ее широко раскрытых глаз, устремленных на него.
Она покачала головой, пытаясь прояснить мысли:
— Нет, все еще не могу, — призналась она. — Если вы…
— Не ваше дело в этом разбираться, — заявил он. Казалось, Габриэль требовал ее согласия, но ведь он не нуждался в нем. Она же просто смотрела на него и ожидала дальнейших возмутительных замечаний.
— У меня есть еще одно пожелание. Я не хочу, чтобы вы занимались какой бы то ни было работой. Я хочу, чтобы вы отдыхали.
Джоанна готова была думать, что плохо расслышала его слова:
— Отдыхала? — Да.
— Но почему, скажите, ради Бога?
Он нахмурился, увидев непонимающее выражение ее лица. Ему было совершенно очевидно, почему она должна отдыхать. Однако если ей хочется услышать его доводы, он может сообщить их.
— Потому, что вы должны оправиться.
— От чего?
— От вашей поездки сюда.
— Но я уже вполне оправилась, милорд. Я проспала полдня. Теперь я чувствую себя отдохнувшей.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Габриэль! — окликнула она.
— Я просил вас не называть меня так.
— Этой ночью вы потребовали, чтобы я назвала вас по имени, — напомнила она ему.
— Когда же это? Она вспыхнула.
— Когда мы… целовались. Он вспомнил.
— Это другое дело.
— Что именно другое дело? То, что вы целовали меня, или то, что вы потребовали назвать вас по имени?
Он не ответил.
— Габриэль — прекрасное имя.
— Я все сказал по этому поводу, — отрезал он. Она не знала, что делать с его упрямством. Но сейчас она не собиралась спорить с ним. Он уже прикоснулся к щеколде двери, как вдруг ей захотелось спросить его кое о чем.
— Могу ли я сегодня участвовать в облаве?
— Я только что объяснил вам свое желание, чтобы вы отдохнули. Не заставляйте меня повторяться.
— Но ведь это лишено всякого смысла, милорд. Он обернулся и возвратился назад, к постели. Он выглядел раздраженным, хотя и не слишком.
Он не запугивал ее! Она это поняла и улыбнулась ему. К тому же она прямо высказала ему свое мнение, и это было таким приятным разнообразием за долгое, долгое время. Она почувствовала… освобождение.
— Я уже объяснила вам, что вполне оправилась после моей поездки, — напомнила она ему.
Он сжал рукой ее подбородок и запрокинул ей голову так, чтобы она взглянула прямо ему в глаза. Он готов был улыбнуться, заметив, что она сильно не в духе.
— Есть и другая причина, почему я хочу, чтобы вы отдохнули.
Она мягко отвела его руку — ей трудно было сидеть с запрокинутой головой.
— И что же это за причина, милорд?
— Вы слабы.
Она покачала головой:
— Вы уже высказывали это соображение ночью, милорд, супруг мой. Но это не было правдой тогда, не стало правдой и теперь.