Добрый медбрат
Шрифт:
Первую попытку суицида он совершил, когда ему было девять. Чарли смешал содержимое химического набора из церковного благотворительного ящика со стаканом молока, но набор не был хорош для этой цели, поэтому Чарли удалось только довести себя до рвоты. Вторая попытка случилась в декабре 1977 года. Чарли был дома, притворялся больным, чтобы не идти в школу, когда зазвонил телефон; его мама попала в аварию, за рулем была его сестра-эпилептик. Никто не сказал Чарли, что столкновение было лобовым и что его мать уже мертва. Чарли попытался найти ее в больнице Маунтинсайд, но персонал сказал ему, что тело его матери уже забрали. Больше он ее не видел.
Чарли думал, что в Маунтинсайде ему соврали {33} , в чем он затем обвинял все больницы сразу, так никогда и не простив. Он был зол и безутешен и снова решил найти выход в самоубийстве. После этой попытки он впервые оказался в больнице и впервые стал наблюдаться у психиатра, но говорить с врачом Чарли пока не хотел. Он не хотел ничего говорить, но имел в виду: «Никто не вылечит мою боль. Только я сам». Психиатр отправил его домой, в ту дыру, где раньше жила его мать.
33
Позже
Чарли не хотел возвращаться в школу или в мрачный деревянный дом, куда в любое время дня и ночи приезжали мужчины бог знает с чем в крови и на уме. Единственным выходом, который он видел, было вступить во флот. Вербовщики пообещали ему новую жизнь и форму: белые ботинки, белые штаны и ремень и даже белую фуражку, которые не выцвели на другом парне. Для Чарли служба во флоте представлялась самой спокойной во всех вооруженных силах, одновременно героической и безопасной, прямо как его детские мечты о смерти. «Я не умру, – думал Чарли, – но я мог бы умереть». Он представил себе полную тишину, как в фильмах про подлодки, размеренный ритм, амниотические красные лампочки и записался на подготовку техников для обслуживания шестнадцати ядерных ракет «Посейдон» на корабле «Вудро Вильсон» {34} . Однако вскоре Чарли надоела рутина – и он понял, что техника ему неинтересна. Ему не нравилось выполнять приказы и сидеть в подлодке в окружении странных и грубых мужчин. Тур за туром бледный юный моряк по прозвищу Чарли-кверху-брюхом был объектом насмешек даже для новичков. Он не раз пытался разорвать свой шестилетний контракт, но удалось ему только получить несколько понижений в звании и наказание за отказ подчиняться приказам {35} . А сослуживцы отмечали все более и более странное поведение Чарли {36} . Свой последний год {37} он провел над водой, отмывая туалеты и напиваясь при первой возможности {38} .
34
Чарли исполнилось восемнадцать лет через три месяца после смерти его матери, и он сдал экзамены на аттестат по совету вербовщика из Военно-морского флота (ВМФ). В апреле 1978 года он записался на восемь недель подготовительных курсов в Военно-морской учебный центр Грейт-Лейкс в Иллинойсе, затем на семь месяцев в Военно-морскую ракетную школу в Вирджинии-Бич (штат Вирджиния) и потом на три месяца в подводную школу в Гротоне (штат Коннектикут). В итоге Чарли служил в Чарльстоне (штат Южная Каролина).
35
Несколько взбучек от капитана или дисциплинарных слушаний были вызваны его отказом мочиться на глазах у другого моряка для обязательного теста на наркотики. Чарли утверждал, что, хотя курение марихуаны было распространено во флоте, лично он никогда не пробовал ни ее, ни другие запрещенные вещества и протестовал лишь против унизительной процедуры. Его неспособность мочиться на глазах у других всю жизнь доставляла ему неудобства.
36
Эта формулировка подразумевала в том числе случай, когда один из сослуживцев Каллена обнаружил его перед панелью запуска ядерных ракет, одетого в зеленый хирургический халат, маску и перчатки из медицинской кладовки. Эту историю рассказал репортерам один из бывших командующих офицеров Каллена после того, как в новостях сообщили о его аресте. Каллен говорит, что история смешная, но не имеющая ничего общего с реальностью.
37
В конце концов Каллена перевели с подлодки на грузовой корабль «Канопус».
38
Каллен нервничал по поводу своего увольнения со службы, которое обещало быть унизительным. Он говорил армейским психиатрам, что хотел совершить самоубийство, потому что «боялся вернуться домой неудачником». После предыдущих пьяных попыток Каллена убить себя армейские врачи нашли его психически здоровым и прописали лечение от алкоголизма и антабус. Чарли воспользовался этим лекарством, чтобы совершить очередную попытку суицида.
Когда заканчивался алкоголь, он пил «Листерин» {39} или чистящее средство. 13 января 1984 года Чарли выпил бутылку и обратился в лазарет «Канопуса». «Я выпил какую-то отраву, – сказал он медику. – Я не очень хорошо себя чувствую». Это было уже третье его заявление о попытке суицида с тех пор, как он поступил на службу, и третий раз, когда он оказывался в психиатрическом отделении военно-морского госпиталя {40} . Однако, несмотря на все его имитации суицида, Чарли на самом деле не стремился себя убить; монахини в католической школе объяснили ему, что самоубийство – грех, а Чарли не хотел после смерти оказаться в чистилище {41} . Но он мог заставить себя заболеть, а это было по многим параметрам лучше. Все любят тебя сильнее, когда ты умираешь.
39
Его лечили от отравления метилсалицилатом.
40
«Не смотрит в глаза и говорит тихо, – отмечал врач, – отвечает кратко и уклончиво». Также терапевт написал, что Каллен не осознавал собственный алкоголизм, был пассивно-агрессивен, сопротивлялся распорядку отделения и правилам. Однако вскоре он стал более разговорчив, особенно когда речь шла о смерти его матери (с которой Каллен был «особенно близок»), а также о не названной по имени невесте. «Он всегда был стеснителен и имел мало друзей, – говорится в отчете. – Становился зависимым, особенно в отношениях с женщинам, в которых он очень быстро и сильно влюбляется».
41
Старший брат Каллена, Джеймс, умерший в 1986 году от передозировки наркотиками на 37-м году жизни, очевидно, совершил самоубийство. И хотя некоторые полицейские рассуждали о том, что Чарльз Каллен мог быть как-то связан со смертью брата, прямых доказательств этому нет.
Чарли еще восстанавливался {42} после попытки самоубийства в отделении интенсивной терапии, когда к нему пришла Мишель Томлинсон. Мишель была медсестрой в отделении телеметрии больницы Уоррена, другом Чарли и, как он надеялся, могла бы стать кем-то б'oльшим для него. Он знал, что между ними есть взаимопонимание. Во время смены всегда наступали моменты, когда все пациенты проверены, а бумаги заполнены, и эти паузы Чарли и Мишель занимали беседами. Чарли считал, что они с Мишель очень похожи. Мишель тоже была в депрессии. Она ценила его. Их даже можно было бы назвать родственными душами.
42
31 января 1993 года.
Мишель видела Чарли так, как он хотел бы, чтобы его видели. Она жалела его. Она видела его глубину и боль и отвечала на нее материнской заботой. Он был раненым птенцом. Мишель принялась его лечить своим вниманием. Именно она предложила, чтобы Чарли перевели в психиатрическую клинику Мюленберг в Бетлехеме, штат Пенсильвания. У Мишель были там знакомые, как она говорила. Это была хорошая идея. Чарли она понравилась. Он попросил о переводе, доехал туда на скорой и начал устраиваться. Мишель оказалась права. Ему понравился Мюленберг. Мишель приходила туда, приносила цветы. Она придвигала стул и садилась рядом с Чарли. Даже на больничной койке и после попытки суицида он мог ее рассмешить. Он шутил над собой, был смешным и обаятельным – по крайней мере, ей так казалось. Мысль об этом, надежды, которые у Чарли появились в связи с этим, заняли настолько прочное место в его голове, что он выписался из Мюленберга под собственный залог – как раз вовремя, чтобы встретиться с адвокатом жены.
Чарли был решительно настроен самостоятельно представлять свои интересы при разводе {43} . Развод сам по себе уже ударил по его карману, так что платить незнакомцу только за его ученую степень, для того чтобы ускорить процесс, казалось бессмысленным. На самом деле Чарли предвкушал примерку новой роли собственного адвоката, и ему не терпелось показать, что он может говорить как юрист и вообще справляться с этой задачей. Он умел быстро учиться и не сомневался в том, что способен дать отпор профессиональному адвокату Эдриэнн, местному юристу по имени Эрнест Да. Чарли показалось странным, что союз, заключенный именем Господа в красивом банкетном зале, может быть расторгнут адвокатом, сидящим за офисным столом. Да предоставил список совместно приобретенных вещей, разделенный поровну. Ей останется дом, ему – «хонда» и «форд». Восточный ковер и китайский фарфор они продадут. Остальные вещи легко помещались в багажник его «эскорта» для десятиминутной перевозки по трассе 22 до его новой квартиры в другой части Филлипсберга.
43
Гражданский иск № FM-21–229–93, Верховный суд Нью-Джерси, округ Уоррен, 19 октября 1994 года.
Чарли по объявлению в газете нашел квартиру в подвале семидесятилетнего каменного дома {44} и договорился об аренде по телефону, даже не посмотрев ее вживую.
Хозяйка отнеслась настороженно к странному мужчине, который захотел снять квартиру по телефону, но успокоилась, узнав, что он давно работает медбратом, воспитывает детей и не курит. Чарли не упомянул лишь одну деталь: ее потенциальный жилец звонит ей из отделения психиатрии. Он рассказал об этом Мишель, когда вернулся на работу в Уоррен.
44
Она находилась по адресу Шэфер-авеню, 263.
На работе он, казалось, привязан к ней, будто щенок. Мишель была матерью-одиночкой на работе с полной занятостью, недавно прошедшая через утомительный развод и неустойчивые отношения с Джерри, который то был ее бойфрендом, то не был. Чарли стал для нее утешением. Какая бы абсурдная история ни случалась с Мишель в ее неудавшейся жизни, Чарли рассказывал нечто подобное, а то и более странное. Он всегда был готов выложить очередную главу своей нелепой жизни. Они называли это вечеринкой неудачников, шутя, но понимая, что это именно она. Поэтому когда они с Джерри расстались на неделю, Мишель подумала: какого черта! можно попробовать, – и нарушила свое правило не встречаться с коллегами. Она разрешила Чарли разок сводить ее поужинать.
9
Чарли погрузился в приготовления: брился, шел в душ, снова брился. Он чувствовал себя красивым и обаятельным, глядя в зеркало заднего вида по пути на ужин. К тому времени, как Мишель заказала брауни на десерт, Чарли уже влюбился. Он наблюдал за ней с противоположной стороны стола, ковыряя сливочную помадку специальной длинной ложкой, и понимал: они с Мишель – родственные души и всё тут. Поэтому Чарли включил обаяние.
Как он понял, Мишель любила брауни. Поэтому Чарли начал приносить их ей каждый день, даже в свои выходные. Когда она их не ела, он накрывал их и оставлял рядом с картами пациентов, иногда вместе с другими маленькими романтичными подарками, которые она должна была обнаружить. Не получив от Мишель никакой реакции на них, Чарли решил, что прикладывает недостаточно усилий. Три ночи в неделю они работали в одну смену, но Чарли нужно было больше. Когда ему не удавалось выбить себе нужную смену, он приходил просто так и все время таскался за Мишель, пытаясь ее обаять. Однажды он пришел с кольцом.