Добрый. Злой
Шрифт:
– Всё бред! – тихо сказал Рон, тряся головой.
Он подошел к двери столовой и автоматически открыл её. Он не хотел есть, но организм подсказывал, что поесть нужно. Рон не стал с ним спорить. Столовая была классическим помещением своего типа советской эпохи. Кое-где её уже коснулись перемены, но в основном, а особенно благодаря потертому коричневому кафельному полу в клеточку, это место было оплотом «советского» в быстро меняющейся стране. Даже меню, довольно скромное, что является обычным для студенческих столовых, не претерпело никаких изменений. И тем не менее были у этого места два весомых плюса. Во-первых, тут было сказочно дешево. Просто не верилось, что такие цены вообще еще могли хоть где-то существовать. А во-вторых, еда тут была полезной. Арон однажды ездил к другу, учившемуся в частном вузе, и, дожидаясь его в столовой их заведения, имел возможность сравнить этих двух бойцов общепита,
Рон взял себе пюре с двумя вареными сосисками и свекольным салатом, а также визитную карточку заведения – «компот». Когда он уже сел за квадратный лакированный стол из толстого растрескавшегося клееного дерева и приготовился поесть, кто-то подошел к нему сбоку и поставил поднос на стол напротив него. Это была Эльза. «Только не сейчас! – подумал Рон. – Только не она!»
– Привет. Можно?
– Да.
– Как дела?
– Нормально. – Почему-то Арона всё это начало раздражать. После ночного кошмара терпения в нем осталось мало, да и вообще на жизнь смотрелось как-то по-другому. Он вдруг как будто со стороны увидел себя во всём этом.
«Попал в любовный треугольничек, называется. Они с Сергеем мутят, а я тут как третий лишний. Тупой угол этого треугольника. Да. Именно тупой! Вот зачем она подсела? Ведь знает, что нравится мне. Не может девушка этого не знать, когда парень на неё так смотрит, как смотрю я. Не может не замечать. Сто баллов пришла поиздеваться. Как вчера. Как же меня это всё достало!» – зло думал Арон.
– Я хотела с тобой кое о чем поговорить…
– Знаешь, я тоже хотел с тобой «кое о чем поговорить»! – вдруг резко сказал Арон и встал из-за стола. Она еще не успела сесть, и они оказались лицом к лицу.
Арон понимал, что сейчас скажет всё. Скажет совсем не так, как собирался, но это было уже не в его власти. Что-то сильное, решительное и вместе с тем злое как будто пробудилось в нем. Неожиданно излагать свои мысли стало просто, а голос звучал уверенно.
– Ты же всё знаешь! – бросил он ей, скаля зубы. – Ты с самого начала знала, что нравишься мне. Не просто нравишься. Я просто с ума сходил по тебе! И к чему я пришел с этим? К одним только издевательствам. Где ты была вчера? Да мне даже пофиг, где! Главное, что ты обещала прийти, ведь понимала, что я хотел тебе всё это сказать. И не пришла ты именно поэтому. Тебе просто хотелось посмеяться надо мной!
– Арон, послушай… – попыталась вставить испуганная Эльза.
– Замолчи! – резко оборвал её он. – Знаешь, мне плевать на все эти ваши шуры-муры! – он хотел сказать с Сергеем, но не сказал. – Но я всего лишь хотел поговорить с тобой. Один раз! Теперь это уже не имеет никакого значения! – Он резко развернулся, схватил куртку, повешенную на стул, и пошел к выходу. Стакан компота, стоявший на столе и задетый им при этом, с пронзительным звоном разлетелся вдребезги, образовав причудливый узор из вишневых ягод и битого стекла.
Все в столовой как будто оцепенели. Уборщица, полная женщина сорока пяти лет, подошла с совком и тряпкой.
– Совсем ополоумел! – сказала она и начала подметать осколки.
Эльза закрыла лицо руками. Тут же открыла опять, взяла свое пальто и вышла вслед за Ароном. Открыв плечом непомерно жесткую дверь на улицу, она увидела стремительно удаляющуюся фигуру Пестрова, быстро шагающую ко главному входу корпуса института. Она постояла немного, глядя ему в спину, достала мобильный телефон из сумочки, тут же убрала его обратно, что-то прошептала и пошла в сторону общежития.
4
Автобус остановился у «стрелков» – у памятника латышским стрелкам. Шипящий звук открывающейся двери и шум улицы вывел из оцепенения ехавшего как будто во сне весь маршрут до центра Арона. Громко втянув в себя воздух, он вышел в холодную сырость набережной и зашагал по бетонной плитке вдоль реки. Никакого плана у него не было. Просто хотелось уехать подальше от общаги, а куда еще ехать, кроме как не в центр города, он не знал. Однажды он слышал от своей мамы, что проточная вода забирает негативные эмоции и плохую энергию. Так как Пестров был материалистом, то очень сильно сомневался в существовании «плохих энергий», но сейчас он готов был принять любую помощь, даже если
«Что это такое было? – размышлял Арон, двигаясь вдоль воды к Вантовому мосту. – Откуда взялась вся эта уверенная злоба? Никогда я таким не был. Ну бывало, что ссорился с кем-то. Даже дрались по малолетству в школе, но так… Вдруг ни с того ни с сего налететь на Эльзу. Какое я вообще имел право её в чем-то обвинять? Она мне что, жена или девушка? Повел себя как капризный ребенок. Бред маленького слоника просто».
Стыдно было неимоверно. А как стыдно будет, когда он встретится с ней вновь. О! Об этом лучше было не думать вообще. Рон остановился у каменного ограждения набережной, облокотился на него и вгляделся в холодную и темную воду Даугавы. Это немного успокоило его. Ветер совсем стих, и вода как будто стала сонной. Она тихо плескалась о закованные в гранит берега, шепча что-то Старой Риге и Арону. Плавно начал моросить дождь, но, пожалуй,так назвать его было нельзя. Это был скорее плотный туман. Осенняя хмарь, которая так романтично размывает контуры старых европейских городов. В такую погоду хорошо сидеть где-нибудь в уютном кафе в Старой Риге с любимой девушкой или компанией друзей. Но у Арона не было любимой девушки, и, как ему казалось, с такой репутацией психопата, которую он только что приобрел, будет еще не скоро. Да и зачем ему кто-то кроме Эльзы? Это будет самообман, это будет не то. С друзьями всё обстояло сложней. Вроде как Рон мог найти человек пять, с которыми он бы весело провел время, распивая алкоголь, но были ли они ему друзьями? Да и после сегодняшнего слухи разлетятся быстро. Уже завтра, на первой же паре, ему предстоит выслушать поток приколов и насмешек, которые не закончатся как минимум до конца семестра. Сергей? Арон считал его другом. Но было в Сергее что-то, что отталкивало или, вернее, настораживало его. Тот был одинаково дружелюбен со всеми. Казалось, таких друзей, как Рон, у Сергея наберется не меньше сотни. Кого вообще можно считать своим другом? Того, кто не предаст и не продаст, не забудет и всегда поможет, как в повестях и стихах? А может, мы зря сами выдвигаем к другу такие требования? Может, надо быть проще? Нравится тебе компания человека, весело тебе с ним, интересно? Ну и не проси от него вечной преданности, радуйся сиюминутным другом. А разведет вас жизнь по разным углам, значит, так тому и быть – забудь и найди себе нового товарища. Есть люди, которые считают, что у них нет друзей, а есть те, которые считают другом практически любого. Так кто же из них прав?
Впрочем, денег на праздники в кафе или баре всё равно не было, так что вопрос с девушкой и друзьями решать нужно было не сейчас, и Рон в душе был искренне рад этому. А в это время есть уже хотелось очень сильно, тем более что в институте перекусить ему так и не удалось. Он в очередной раз поморщился от мысли о своей недавней эскападе в столовке. Вынув кошелек, он быстро кинул взгляд на его содержимое, хотя и так знал до единого сантима, сколько там осталось. Пестров засунул свой бюджет обратно в карман и, перейдя оживленную улицу набережной, двинулся по направлению к пельменной. Идти было минут пятнадцать. Заведение было переполнено студентами, как и всегда. Поев жареных пельменей с сыром и выпив стакан кефира, Рон решил вернуться на набережную.
«Итак, – думал он, – утренняя проблема вроде как ушла. По крайней мере, произошедшее ночью уже не кажется таким реальным. Ну в самом деле, паленое вино, скорее всего, и было причиной таких вот видений. Хорошо бы спросить у остальных, тех, кто был на тусовке вчера, как они себя чувствуют теперь. Может, кто-то еще отравился? Может, все отравились? Ладно! С этим понятно. Теперь проблема номер два. То, что натворил в столовой, конечно, хреново, из разряда «хардкор», но, в общем-то, можно всё списать на отравление, извиниться, и если не вернуть расположение Эльзы, которого, скорее всего, никогда и не было, то хотя бы отчиститься перед самим собой. Мол, сделал всё, что мог, извинился, покаялся, дальше уже не мои проблемы». На полный желудок думалось как-то веселее. Однако уже начинало темнеть, да и куртка изрядно промокла от этого пусть мелкого, но настойчивого дождя. Всё это время, размышляя, Арон шел вдоль Даугавы по течению реки и оказался у пассажирского порта, теперь же ему предстояло возвращаться назад. Осенний вечер быстро заявлял свои права на остатки света. Хорошо хоть фонари тут горели все, а не через один, как это бывало иногда в некоторых районах города. Проходя мимо одной из огромных, овальных в сечении, опор Вантового моста, он услышал железный лязг и обернулся на звук. Это была маленькая железная дверь в ближайшей к нему опоре. Она была открыта, и парень лет тридцати, высунувшись из неё и посмотрев на Арона таким взглядом, будто только его и ждал тут весь день, вдруг сказал: