Добрый
Шрифт:
– Конечно, помню, Хлоя. Я помню всё, что было с нами в той, – Хван сделал заметную паузу и с нажимом продолжил: – прошлой жизни.
– А вот я не всё… хотя сейчас это не главное. Будете ждать меня у Трёхпалой скалы.
– Может, рванём вместе? Успеем выбраться, – снова заартачился Хван.
– Нет. Мороки практически не имеют веса. С настоящим Сергеем Анатольевичем мы не выберемся. Нам его быстро не понести. И бросить его нельзя. Я прикрою нас защитой, на это у меня ещё хватит сил, а когда всё стихнет, приведу его в чувства, и мы спокойненько доберёмся до места. Всё, двигайтесь.
– Удачи, сестрёнка! Береги себя!
Хван и Почо легко приподняли морок Сергея под руки и вместе с мороком Хлои рванули в направлении, указанном младшим братом. Хлоя из последних сил потащила всё ещё не подававшего признаков жизни Сергея в едва заметную нишу.
– Потерпи, Серёжа. Нельзя бросать тебя прямо здесь. Защита защитой, а споткнуться о тебя может любой. И тогда вся защита по боку, – еле слышно шептала она, выдавливая из своего организма последние силы. – Вот так, теперь безопасно. Сейчас поставим экран, и нас не найдут, а уйдут по следу братьев и мороков.
Сжав остатки воли в кулак из ежовых рукавиц, Хлоя поставила барьер и, обессилено рухнув на грудь Сергея, потеряла сознание.
***
– Ути, красотулички. Так бы и любовалась. Всё так мирненько, спокойненько, с посапыванием, с похрюкиванием, с любовью. Даже как-то жалко нарушать идиллию.
Голос, щекотавший мой слух, снова вернул меня в сознание. А сознание услужливо предоставило картину всего происходящего вместе с точными и подробными воспоминаниями.
– Так, сладенький очнулся. Давай-ка я сниму с тебя ту хрупкую головёнку, что по-хозяйски угнездилась на твоей груди. Свяжу тебя. Ты же буйный – сладенький. Вот и не обижайся. А теперь глоточек этого чудесного эликсира, и ты снова как новенький.
Весь процесс, который сопровождался подробными комментариями, я, естественно, не чувствовал, точнее, не ощущал, а только слышал. Потом послышалось тихонькое бульканье, и мир снова начал приобретать привычное восприятие моим организмом.
– Ты только не дёргайся резко, а то болевой шок заработаешь. Глазками можешь тихонечко поморгать и привыкнуть. Потом чуточку их прираскрой, но лупки сразу не выпячивай – ослепнешь. И ручками с ножками не дёргай, а то поломаются с непривычки.
Собственно, выбора у меня не было, да и желание геройствовать тоже. Я прекрасно помнил голос того пушистого комка, который прессовал меня на поляне у дерева. Повторение пройденного материала в мои планы ну никак не входило.
– Моргай давай, Серёжа. Не испытывай терпение девушки.
– Серёжа?! – удивлённо воскликнул я. – Я, кажется, не представлялся!
От удивления мои глаза попытались расшириться, но нокаут, полученный от прямого удара по глазным нервам, не позволил им этого сделать.
– Моргай, бестолочь! Ничему жизнь не учит! Открывай рот, ещё чуток плесну, но это последняя порция – больше нельзя. Мутируешь ещё во что-нибудь непотребное, возись тут с тобой.
Послушно открыв рот, я получил ещё один, очень маленький, глоточек чудесного эликсира, практически мгновенно снявшего непрекращающуюся боль.
– Теперь моргай аккуратненько. Движений резких не делай. Хочешь жить – будешь выполнять. Эликсира больше не дам. Хоть умри тут на моих глазах.
Я начал быстро-быстро моргать, постепенно ощущая, что боли практически нет, а темп моргания заметно сокращается. Наконец после нескольких минут этих казавшимися дурацкими упражнений, зрение вернулось ко мне, и я смог взглянуть на мир, пока ещё глазами японских самураев.
– Вот, молодец! – удовлетворённо хмыкнуло мохнатое существо, которое я теперь мог не только слышать, но и видеть.
– Значит, Серёжа? Ты что, в мозгу у меня ковырялась? – спросил я, обратившись к ней, как к женщине: я вспомнил, что этот пушистый комок был принцессой.
– Больно надо, – фыркнула она мне в ответ. – Силы ещё тратить на разбирание того бардака, который у тебя там творится.
– Значит, ковырялась! – безапелляционно заявил я с нажимом в голосе.
– Ну, так… заглянула чуток, – заюлило пушистое создание, – уж больно вид необычный, у нас такого не встречается. – Может быть, у девушки любопытство? – спохватившись, она перешла в наступление. – Вот только скажи, что нет, быстро в лоб пяткой закатаю. И абсолютно наплевать, что сирых и убогих не бьют, а немощных тем более.
Закончив пламенную тираду, клубок демонстративно повернулся ко мне спиной, всем своим видом изображая вселенскую обиду глобального масштаба.
Сказать, что я был поражён такой реакцией, это ничего не сказать. Я был не просто поражён, я был раздавлен как лягушка, вступившая в интимно-половые отношения с дорожным катком. Вот это вот мелкое, пушистое, до безобразия сильное и на редкость властное создание сидело сейчас передо мной, готовое расплакаться. Нет, не просто расплакаться, а залить меня водопадом слёз и стенаний до полного моего утопления.
Хотя я, может быть, и перебарщиваю с критической оценкой силы и мощи этого воображаемого водопада, но за то, что он сейчас вот-вот хлынет, я бы голову дал на отсечение. И вдруг мне стало безгранично стыдно за своё поведение. Ну что из того, что девушка захотела про меня узнать немножко побольше? (Я уже воспринимал её как девушку, напрочь позабыв про её внешний вид.) Действительно, просто любопытство, присущее всем особам женского пола, да и не женского тоже. Чего сразу в бутылку-то лезть было? А тут – наехал, обидел… и вообще, может, здесь у них так принято. Надо как-то быстренько реабилитироваться и успокоить этот трогательный, пушистый комочек. Но как? Мой всё ещё не до конца пришедший в себя мозг не проявлял способности рационально, быстро и логически правильно мыслить после всего пережитого.
– И ничего я не ковырялась, – пробурчала принцесса, вырывая меня из ступора, в который загнали размышления о поиске выхода из создавшейся ситуации. – Это она мне сказала.
Мохнатая ручка принцессы махнула в сторону, а пальчик с острым коготком уверенно показал чёткое направление.
Я осторожно перевёл взгляд указанную в сторону и даже осторожно повернул голову, памятуя о наставлениях не делать резких движений.
– Хлоя! – вырвался у меня тяжёлый полустон.
– Лежать! – принцесса взвилась с места в высоком прыжке, приземлилась возле меня, аккуратно вспрыгнула мне на грудь и пригвоздила мою голову к каменному полу своей лапкой. – Сказала же, не дёргайся – опасно.