Добрый
Шрифт:
— Благодарить?! — тут же возмутился я. — Вот уж спасибо! А меня ты спросила, хотел ли я оттуда выдёргиваться? Может, замёрзнуть в пьяном угаре в подворотне или скончаться от того, что не нашёл вовремя на опохмелку, и не самые лучшие перспективы, но это были мои перспективы. Моя жизнь. И лезть я тебя в неё не просил. Спасла она меня, как же. Да я тут погибаю каждые полчаса. И от твоих рук — тьфу! — глаз, в частности. То на поляне чуть меня не прикончила, то здесь.
— Но ведь живой же? — не согласилась Хлоя.
— Пока, но чувствую, ой
— Это невозможно, — покачала головой Хлоя.
— А вот не верю я. Моя вторая фамилия Станиславский. Раз доставила сюда, значит, можно и обратно. Поэтому взяла и на диванчик в мою квартирку положила, а потом беги — спасай своё королевство. Можешь хоть весь мир спасти, завоевать, просто угробить — мне глубоко параллельно, фиолетово и до лампочки.
— Нет, Серёжа, связи с твоим миром оборваны. Если честно, то я вообще не понимаю, откуда они взялись эти связи? Кто сумел настроить портал для перехода? Я за последнюю ниточку зацепилась, запомнила её, и как только представился момент, выдернула нас сюда. Но её больше нет. Она оборвалась. Я не знаю, где твой мир.
Всё это время Хлоя пристально смотрела на меня, не отрываясь и не моргая. В её глазах не пробегали, как раньше, гипнотизирующие искорки. В них не было лукавства, в них не было фальши. Они были открытыми и честными до самой глубины. Хотя какая там глубина — до всей своей бездонности.
И я ей поверил. Вот так вот просто — в одну секунду, в одно мгновение взял и поверил. И стало как-то глубоко наплевать на всё. Убьют, не убьют. Сожгут, не сожгут. Перед смертью попрошу последнее желание: на целую вечность заглянуть в эти глаза. И пусть только попробуют отказать. Порву всех, любого и каждого.
— Что?! Что ты сделала с ним, Хлоя? — донёсся голос Мары. — Я не слышу его мысли.
— Это потому, что их нет, — спокойно ответил я. — И заткнись, пожалуйста, не мешай.
— Это потому, что наш мир принял тебя, — прошептала Хлоя. — Я верила, что так будет. Он ещё во многом удивит тебя. Он ещё не раз разочарует. Попытается убить и спасти. Забыть и вспомнить. Но ты уже часть его. Он пустил тебя к себе. Он подарил тебе новую жизнь. Он спас тебя.
Она ещё шептала и шептала. Но я её не слушал. Я снова был в её глазах, как тогда, в первый раз. Хотя нет, уже совсем по-другому. Но это было сейчас неважно, абсолютно неважно. Я потом разберусь со всем остальным, если захочу. А сейчас была просто она, и были её глаза. Бескрайний, безграничный мир в её глазах. И это был тот самый мир, в который я подсознательно стремился всю свою жизнь. И он меня принял.
***
— И что, Хлоя действительно была в твоём мире? — вопрошала Мара, усевшись на живот меня любимого, лежащего на огромной кровати в её замке.
— Была, — однозначно отвечал я, всё ещё находясь в полудрёме.
— И у тебя жила? — не унималась Мара.
— Жила, — переходить на развёрнутую речь было лень.
— Долго? — прищурив один глаз и склонив головку, вопрошала Мара.
— Не помню. Долго.
— Вот прямо так долго с тобой и жила?
— Не со мной, а у меня.
— Врёшь, — как всегда безапелляционно резюмировала Мара.
— Не вру, — меланхолично попытался разбить я её заключение.
— Врёшь, сладенький, врёшь. — Мара быстро почесала передние лапки друг о дружку. — И Хлоя твоя врёт.
— Не вру, пушистая, не вру, — в тон ей ответил я и попытался вяло щёлкнуть Мару по кругленькому носику, за что чуть не схлопотал пяткой в лоб.
— Врёшь, — обличительно заявила Мара, уже стоя у меня на груди и пристально глядя в глаза.
— Да слезь ты! Хватит по мне шоркаться, — попытался спихнуть я принцессу, — чай, не два кило весом.
— Жила бы долго, не так бы смотрел на неё, — не унималась Мара, успешно отпихивая мою руку задней лапкой и не давая себя спихнуть.
— Да по-другому она выглядела, — резко вскочил я на ноги, заставив принцессу скатиться пушистым клубком на пол.
— Покажи? — Мара, внезапно прыгнув, ударила меня задней лапой в грудь. Не удержавшись, я упал обратно на кровать. — Как выглядела? — неутомимое создание снова сидело на моей ушибленной груди.
— Ага, вот сейчас только семейный альбом достану, — деликатно отодвинул я принцессу, потирая ушибленное место, — и сразу покажу. Вот мы с Хлоей в обнимочку. Вот я чешу её за ушком. Вот я дарю ей новый розовый антиблошиный ошейник на именины.
— Зачем ей ошейник? — не поняла Мара. — Буйная была? На цепи держал?
— Да кошка она была, кошка, — резко выкатился я из-под принцессы и отскочил подальше от кровати, чтобы не быть повергнутым обратно.
— Кто? — Мара уставилась на меня огромными глазами.
— Кошка, — ответил я уже спокойно, поняв, что загонять меня обратно на кровать и восседать как на троне пока не будут.
— Ко-шка-а-а, — протянула принцесса, пристально глядя на меня. — Нет, не знаю. Да покажи ты на конец?! — прикрикнула она, меняя интонацию.
— Специально для тех, кто на бронепоезде, повторяю. Семейного альбома не захватил. Компьютера тоже. Ни фоторамки, ни айпада, ни смартфона, ни простецкого мобильного телефона с камерой при себе не имею. Вывод — показать не могу.
— Во нагородил. Слова-то какие. Запомню. Смотри, если обозвал меня по-всякому, неделю по степи гонять буду, пока весь синий не станешь. — Мара кокетливо шаркнула задней лапкой по каменному полу, да так, что её коготки высекли хороший сноп искр.
— Да как я тебе покажу-то? — мой взгляд опасливо уставился на заметные борозды на полу.
— Память открой.
— Опачки, — опешил я от такого заявления. — Это что вам, жёсткий диск, что ли? Винду загрузил, мышкой кликнул, и вот вам Хлоино обличие в фас, в профиль и в полный рост во всех ракурсах?