Добыча Беркута
Шрифт:
– Он… – неопределенно просипела я, не находя в себе ресурсов для нормальной речи.
– Лера, да. Он мертв.
Я ухнула вниз, притормозив руками об остов машины и чуть не упав на темнеющий на дне багажника труп. Наступила кромешная тьма. То ли луна отказалась освещать мерзкое представление, то ли у меня помутилось сознание. На несколько секунд я отключилась. Очнулась на заднем сиденье от брызг холодной воды. Марат смотрел на меня. Я не видела этого, а чувствовала. Лицо его скрывалось в тени, но отчего-то я знала, что оно не выражает беспокойства, скорее, твердую решимость и непримиримость. Я рассердила Марата. Интуиция подсказывала
– Как? – прохрипела я, а Марат уже поднимал меня на ноги, притягивая к себе резким движением. Я распласталась на нем, когда он повернулся спиной к машине. А я была только рада насытиться его теплом, потому что было необыкновенно холодно, будто в ледяную прорубь с разбегу прыгнула. Тут же возненавидела себя, когда тело откликнулось, так неуместно и не вовремя, на объятия Марата. Его сильные руки, широкие плечи, жесткие мускулы, твердый пресс, накачанные бедра, крепкий член, упирающийся мне в низ живота. Никогда не могла оставаться равнодушной. С самого своего расцвета реагировала на Марата, как ни на кого другого. Я думала, это прошло. Похоронено, забыто, запечатано. Но стоило ему меня коснуться, как все ожило.
Так глупо было думать, что можно расстоянием убить любовь. Убить запретами думать о нем, вспоминать, лелеять надежды. Все тщетно, когда пытаешься сделать невозможное. Я задрожала, попробовала отстраниться. Необходимо думать только о самом главном – человеке в багажнике, а я жалась к Марату и хотела его, как похотливая шлюха. А он гладил меня по спине и обжигал дыханием шею. Таким горячим, словно язычки пламени ползли по коже, проникая в самую глубь моего естества.
Я дрожала и горела, тяжело дыша. Сделать нормальный вздох мне не давал терпкий, будоражащий ноздри запах Марата. Я боялась сойти с ума от этого аромата. Он пах нашим общим ненормальным прошлым, незажившими ранами, невыполненными обещаниями, отдавал горькими обидами и солью слез, а в самой сердцевине – насыщенным ароматом пылкой, неконтролирующей страсти, которая неподвластна ничему.
Я мысленно простонала, удивляясь поэтичности своих мыслей в такой момент. Я плохая, очень плохая. Испорченная. Всегда старалась поступать правильно, но неизменно сбивалась с пути. Сейчас я не просто сбилась, а угодила в глубочайшую яму, откуда не выбраться. Столько мыслей пронеслось у меня за секунды, понадобившиеся Марату для ответа. Он снял свою кожаную куртку, накинув мне на плечи, и зашептал в ухо. А я знала, что все это правда. Марат бы не стал мне лгать. Между нами никогда не было лжи. Только недопонимание.
– Я приехал в клуб, когда мне позвонил Динар. Сказал, что ты одна и танцуешь с каким-то мужиком. Пожаловался, что ты его послала и собралась кутить всю ночь. Попросил забрать тебя. Я приехал, но не нашел тебя. Динар не знал, где ты. Мы обошли весь клуб. Потом вокруг него. Возле парковки за углом увидели вас с этим громилой. Ты лежала на боку, возле припаркованной машины, он – рядом. Сначала я ничего не понял, потом, когда подбежал, увидел, что у мужика голова вся в крови. Лера, он ударился обо что-то. Мы не смогла его спасти. Я думаю, что его убила ты. Конечно, непреднамеренно, но…
– Стоп, Марат! – вскрикнула я, отпрянув. – Что ты такое говоришь? Я убила человека и что? Отключилась
– Лера, да ты налакалась, как свинья! – прошипел Марат, его осуждающий взгляд резанул меня, как лезвие ножа. – Оттолкнула его, наверное, и вырубилась.
– Бред! – Я схватилась за голову и отодвинулась от Марата, выпуталась из его объятий и стала бесцельно расхаживать по кругу. Я не помнила никакой парковки, никакой потасовки. Совсем ни черта! За что мне это? Чем я заслужила такое наказание? Насколько тяжкий грех совершила, что приходится настолько страшно расплачиваться? Нет, этого просто не может быть!
– Марат, это бред! Не верю! Я не могла этого сделать!
– Лера, повторяю: непредумышленное убийство. Но кто будет разбираться? Вернее, будут. Но оно тебе надо? Клеймо такое на всю жизнь. И ради чего? Ради какого-то беспредельщика, который баб насилует? Мы сейчас его по-тихому закопаем. На парковке никого не было, фонари не работали, машин почти не было. Вас никто не видел. Понимаешь? Ничего не случилось. Ты ни при чем. Мы все сделаем как надо.
– Надо как, Марат? Скрыться с места преступления? – заартачилась я, выливая весь свой ужас на Марата. – Убить человека и закопать в темном лесу, а потом жить как ни в чем не бывало? Ты думаешь, я на это способна?
– Еще как, Лерочка! Ты же не одна на белом свете живешь. Укатишь опять в свою Швецию, если отмажешься, а семье с несмываемым пятном позора жить? А не отмажешься, так попадешь в колонию строгого режима. А тебе там несладко придется. Твоя нежная натура не выдержит тюремных законов. Хочешь себе всю жизнь испортить? И своим близким? Слушай внимательно, Лера. – Марат подошел ко мне, взяв лицо в горячие ладони, приблизил рот практически вплотную к моим губам, шепча в них:
– Ты поедешь ко мне на дачу, проведем там сутки. Скажем, что мы были вместе. Поняла? Алиби тебе нужно. А это самое лучшее.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Марат! Не понимаю! – вырвалась я, отталкивая его руки от себя. Он же пошел к багажнику, наклонился и достал лопату. От шока я онемела, просто стояла и смотрела, как он проходит подальше в лес и начинает копать могилу. Это все не может быть реальностью. Но отрицать очевидное уже невозможно.
Я не стала мешать Марату, не схватила телефон, набирая полицию, а ходила возле машины, не смея приблизиться к багажнику, и перебирала в уме все сказанное Маратом. У меня была масса вопросов, возражений, предположений, но я просто не смогла из них вычленить нечто более разумное, чем рассказанное Маратом. Он мог быть тысячу раз не прав, но сейчас он нарушал закон вместе со мной, из-за меня. Спасал, не прося ничего взамен. Он не вызвал полицию и не оставил меня лежать в подворотне, а тут же решил помочь. Почему же вместо благодарности я чувствую разгорающуюся черную ненависть? Злобу настолько взрывоопасную, что она способна меня разорвать на части?
Я просто не могла больше стоять на месте, а пошла к Марату, просто чтобы уйти от свидетельства своей роковой ошибки, прекратить глухие звуки ударов лопаты о землю и унять ураган эмоций. Не тут-то было. Марат разделся до майки, которая белым пятном светилась в темноте. Туда-сюда ходили его мускулистые руки, выбрасывая землю из ямы. Она уже была достаточно глубокая, чтобы скрыть его фигуру наполовину. Я запретила себе любоваться его телом и позвала. Попросила его остановиться. Он бросил лопату и вылез из ямы, вытираясь рубашкой.