Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть
Шрифт:
У Джимми Ли первой реакцией было чувство огромного облегчения. Все закончилось, и правление проголосовало единогласно, что намного уменьшало вероятность обращения акционеров в суд. Он сразу же отправился в поездку по стране, чтобы встретиться со служащими компании и поддержать их уверенность в будущем. А затем усталость взяла свое. Навалилось уныние, иногда доводившее его чуть ли не до слез. „Я никогда и подумать не мог, что „Галф“ перестанет существовать, – сказал он однажды. – Это была вся моя жизнь, вся моя карьера. Мысль о том, что его больше нет, меня просто не покидает“.
„Галф“ слился с „Шевроном“, и у Джорджа Келлера никогда не было основания сожалеть о 80 долларах, сумме, которую он проставил в последний момент. „Шеврон“ заплатила за компанию отнюдь не завышенную цену. „Это была удачная покупка, – сказал Келлер несколько лет спустя. – Мы приобрели активы такого масштаба, в каком они прежде никогда не выставлялись на продажу“. Тогда почему же компания „Галф“ оказалась в беде? „Она пренебрегла своим положением, которое было
Тем не менее Пикенс все еще не угомонился: одно за другим он сделал предложения купить акции „Филлипса“, правление которого находилось в Бартлсви-ле, в штате Оклахома, и „Юникал“ из Лос-Анджелеса. Что касается „Филлипса“, то за Пикенсом вплотную следовал крайне активный финансист с Уоллстрит Карл Икан, который уже прибрал к рукам „Транс уорлд эрлайнс“. Обе компании, однако, устояли, отразив силами своих правлений попытки поглощения. Они залезли в долги, что позволило им произвести обратную покупку акций по гораздо большей цене, чем до нападения, и увеличить таким образом выплаты акционерам. Однако в обоих случаях „Меса“ получила значительную прибыль. Все же громкие требования заботиться о стоимости акций, по-видимому, теряли популистскую привлекательность у их держателей. После того, как „Юнокал“ вышла из схватки целой, ее председателю правления Фреду Хартли позвонил Арманд Хаммер из компании „Оксидентал“. Хаммер поздравил Хартли с победой, сказав, что он заслуживает Нобелевской премии за доблесть. Даже такая крупная интегрированная компания как „Арко“ понимала, что в финансовой атмосфере середины восьмидесятых годов и она также может оказаться объектом нападения или очередного Пикенса или его самого. „Мы были легкой добычей, – сказал Роберт О. Андерсон, – пока не подтянули курс наших акций более плотно к стоимости нашей компании“. Так „Арко“ провела своего рода самоприобретение, выкупив на заемные средства свои акции по более высокой цене и одновременно резко консолидировав свои операции и сократив численность служащих.
В следующие несколько лет реструктурирование путем слияний и приобретений даже среди гигантов нефтяной промышленности продолжалось. „Ройал Датч/Шелл“ заплатила 5,7 миллиарда долларов за 31 процент „Шелл ойл Ю-Эс-Эй“, которая ей раньше не принадлежала. Для главных исполнительных директоров в Гааге и Лондоне это представлялось наилучшим вариантом из всех доступных им инвестиционных возможностей. „Бритиш петролеум“ уже работала совместно с „Стандард ойл оф Огайо“ – первоначально созданной Джоном Д. Рокфеллером и явившейся основой его „Стандард ойл траст“ – чтобы обеспечивать себе возможности перекачки аляскинской нефти в Соединенных Штатах. В результате аляскинской сделки „Бритиш петролеум“ получила 53 процента „Сохайо“, а сама „Сохайо“ стала ее отделением в Америке. Но вялая и чрезвычайно дорогая программа поисковых работ, проводившаяся „Сохайо“, а также фиаско в Муклуке вызвали у „Бритиш петролеум“ недовольство ее менеджментом, и она, выплатив другим акционерам свыше 7,6 миллиарда долларов, полностью приобрела эту компанию и таким образом получила полный контроль над огромным потоком средств с Аляски. В обстановке слияний и приобретений не привлекала к себе особого внимания, по крайней мере до начала девяностых годов, лишь одна компания. Это была „Экссон“, которая в семидесятые годы сильно погорела, сделав ряд неудачных приобретений. Два из них даже попали в список из пяти самых неудачных, который опубликовала „Форчун“. Миллиард долларов напрасно потраченных за два года на программу разработки битуминозных сланцев в Колорадо также подействовал на нее отрезвляюще. „Экссон“ пришла к выводу, что она не может адекватно расходовать весь свой поток наличных средств на поисковые работы и приобретения или на новые виды деятельности, не связанные с нефтью. Более того, руководители „Экссона“ считали, что, следуя своим политическим установкам и чуть ли не своему кредо, компания не может поглощать другие крупные нефтяные компании. У „Экссона“, как заметил ее председатель правления Клифтон Гарвин, была „фобия приобретений“.
Все это резко сокращало возможности компании. „У нас был большой поток наличных денег и не так много хороших инвестиционных проектов, в которые их вложить“, – пояснил Гарвин. Целесообразнее было вернуть акционерам те деньги, которые она была не в состоянии эффективно вложить, и предоставить им возможность делать с ними все, что они захотят. Так „Экссон“ и поступила, произведя между 1983 и серединой 1990 годов скупку, на которую было затрачено 16 миллиардов долларов. Это гарантировало акционерам повышение курса акций и хорошую прибыль, а также создавало уверенность, что ни Бун Пикенс, ни кто-либо еще не смогут утверждать, что акционеры „Экссона“ находятся в невыгодном положении. Эта сумма в 16 миллиардов намного превышала плату „Тексако“ за „Гетти“ или даже „Шеврона“ за „Галф“. „Экссон“ действительно расходовала огромные деньги на приобретения, возможно, миллиард долларов в год, но ее интересовали
В целом, реструктурирование означало переход к меньшей по размаху и более консолидированной нефтяной промышленности. Начинающих геологов больше не нанимали на работу с окладом в 50 тысяч долларов в год, по сути дела, их не нанимали вообще. Другие же, по-видимому, достигшие вершины своей карьеры, внезапно обнаружили, что их вынуждают подать в отставку ранее положенного срока. Больше всех пострадали те, чьи должности были сокращены. „Я считал, что я работаю для надежного социального института, – сказал один из директоров, чья должность была ликвидирована после приобретения 'Тал-фа“ „Шевроном“. – Все 25 лет своей жизни, что я отдавал работе, при всех издержках, которые выпадали на долю моей семьи, я никогда не считал, что работаю ради клочков бумаги“. Колоссально выиграли от реструктурировании в нефтяной промышленности акционеры. В результате всех действий – крупных слияний и приобретений, рекапитализаций, скупки акций – в карманы институциональных и индивидуальных инвесторов, пенсионных фондов, арбитражеров и т. п. было направлено намногим больше 100 миллиардов долларов. В конечном счете акционеры действительно выиграли.
Выиграли и менеджеры, если они были акционерами. Председатель правления „Галфа“ Джимми Ли потерял работу, но получил около 11 миллионов долларов при опционных сделках. Но Буна Пикенса никто не мог превзойти. В 1985 году благодарное правление „Месы“ в Амарилло проголосовало за выделение Пикенсу 18,6 миллиона долларов отсроченной премии за маневры по захвату „Галфа“, принесшие „Месе“ чистыми около 300 миллионов долларов. В тот год Пикенс был самым высокооплачиваемым корпоративным исполнительным директором в Америке.
В мае 1985 года лидеры „семерки“ – семи наиболее развитых стран Запада – встретились на своем ежегодном экономическом саммите, на этот раз в Бонне. Темами обсуждения были: принципы развития свободного рынка, дерегуляция и приватизация. В Америке с огромным преимуществом только что на второй срок был избран Рональд Рейган, пообещавший стране „эру национального возрождения“. При его администрации завершился столь характерный для семидесятых годов период пораженческих и пессимистических настроений, что было в значительной степени и прямым, и косвенным результатом нефтяного кризиса. В Америке инфляцию и спад сменили экономическая активность и бум. В свою очередь значительно продвинулась на пути к переустройству британского общества и Маргарет Тэтчер. Бизнес, упорная работа и рабочие совещания за завтраком обрели положительный статус в тэтчеровской Великобритании. Даже Франсуа Миттеран, президент-социалист Франции и самый выдающийся долгожитель в мировой политике, отказался от государственного регулирования и классического французского этатизма в пользу свободного рынка. Западный мир переживал третий год относительно оживленного экономического роста. Но на этот раз экономическое возрождение радикально отличалось от прежних периодов послевоенного подъема: его не питал рост спроса на нефть. Экономики индустриальных стран быстро адаптировались к высоким ценам на нефть и ее потребление было вялым.
В энергетике единственной серьезной проблемой, которую в предыдущие несколько лет приходилось решать лидерам „семерки“, были вызывавшие серьезные разногласия планы западных европейцев значительно увеличить покупки советского газа. Европейцы предполагали использовать их в программах диверсификации в энергетическом секторе, чтобы сократить свою зависимость от нефти. Они также надеялись повысить занятость в машиностроении и сталелитейной промышленности. Администрация Рейгана была против этого проекта, опасаясь, что расширение импорта газа создаст Советскому Союзу рычаги для политического давления на Европу. Кроме того, она не хотела, чтобы Россия получала дополнительные доходы в твердой валюте, что укрепляло бы ее экономику и военный потенциал. С нарастанием разногласий вокруг этой сделки, Вашингтон наложил запрет на экспорт американского оборудования для этого проекта, а затем попытался запретить и экспорт европейского оборудования, созданного на основе американских технологий.
Такое посягательство на право экстерриториальности вызвало бурю. Результатом был острейший с времен „октябрьской войны“ и эмбарго в 1973 году европейско-американский конфликт. На карту были поставлены два различных подхода к вопросам безопасности: стремление европейцев увеличить число рабочих мест и обеспечить стабильность экономики и убежденность американцев в существовании советской угрозы. Эмбарго американцев угрожало безработицей ряду отраслей европейской промышленности. Это было настолько сильным ударом для крупнейшей британской машиностроительной компании „Джон Браун“, что Маргарет Тэтчер лично позвонила Рейгану. „Джон Браун погибает, Рон“, – сказала она. Чтобы придать вес своей позиции, она даже вылетела в Шотландию и присутствовала на церемонии по случаю начала поставок компанией „Джон Браун“ оборудования для сделки по газу – тем самым открыто выражая протест против американского запрета.