Добытчик
Шрифт:
– Ну а на твою помощь можно рассчитывать?
– Да. Только сразу говори, что нужно.
– Для начала дай переводчиков, трех-четырех человек. А через неделю пришли корвет, чтобы нормально разведку вдоль берега провести. Сам понимаешь, на моем корыте или на мотоботах осенью по морю рассекать некомфортно.
– Это все?
Он тяжело вздохнул, посмотрел на меня взглядом уставшего от жизни человека, немного помедлил, словно хотел что-то сказать, но не решался, а затем усмехнулся:
– Я бы технарей попросил, и оружия, и топлива, и радиостанции. Но ты ведь не дашь?
– Нет.
– Вот и поговорили. Давай переводчиков и корвет на три недели. Больше
– Договорились.
На миг наступила относительная тишина и Буров, посмотрев на море, сам себе под нос пробурчал:
– Списали Кару. А рано. Я еще побарахтаюсь и покажу, на что способен.
Мне показалось, что старый наемник затаил на ККФ обиду. И по-хорошему мне стоило бы доложить об этом наверх. Однако не такой уж я служака, как можно подумать, и Кара мне родственник. Поэтому я его одернул:
– Не надо при мне так говорить... Да и вообще не стоит на кого-то таить обиду...
– А это не обида, - он покачал головой.
– Просто я понимаю, что был бы полезнее на своем прежнем месте, командуя наемными отрядами Причерноморья. А ваши "умники" решили, что я уже не нужен. Зря они так. Попомни мое слово - ваши гэбешники еще обо мне вспомнят и позовут обратно. Но я не вернусь. Из принципа.
– Вот теперь понял тебя.
– Это хорошо, что ты понятливый.
Разговаривали еще полчаса. Обсудили все общие темы и вопросы. После чего направились в кают-компанию, где женская половина семьи Буровых накрыла стол. И, наблюдая за тем, как жены Кары суетятся, мне вспомнились слова из древнего анекдота:
"Мы с тещей тридцать лет живем хорошо и дружно, без ссор и конфликтов. Она в Тюмени, а я в Москве".
У меня такой же случай. Увидел родню раз в год, посидел за столом, покушал и выпил, поговорили и снова расстались. Самый наилучший, по моему мнению вариант.
С родственниками я провел три часа, слишком много у них вопросов. Да и зятья Бурова, ребятами оказались непростыми, и с ними было интересно пообщаться. Они из причерноморских наемников, сыновья полевых командиров, которые сотрудничали с ККФ. В юности были отправлены в Краснодар на учебу. Разумеется, по договоренности с нашим правительством. Учились в университете. Там же познакомились с дочками Кары, закрутили любовь и когда Буров собрался основать колонию, примкнули к нему. Что характерно, не сами по себе, как одиночки, а вместе с небольшими группами бойцов. Видимо, их отцы, крепкие вожаки, поддерживали контакты с Карой и, если у него все наладится, они тоже могут стать колонизаторами.
Вечер прошел хорошо, и я покинул судно Бурова уже в темноте. Сыт и доволен, слегка пьян и расслаблен. "Ветрогон" в трехстах метрах от "Вольняги". Рядом телохранители, а в стороне маячит тень Лихого. Опасаться нечего и на душе царило спокойствие. Однако, как только мы сошли с трапа на изрытый ямами и трещинами причал, разумный пес прислал мыслеобраз, который я привычно трансформировал в слова:
"За нами наблюдают".
Я сформировал вопрос:
"Кто?"
"Один человек. Он вооружен".
"Опасность?"
"Нет. Человек знает тебя и хочет говорить. Но не решается".
"Покажи мне его".
Лихой юркнул в темноту и растворился в ней, а я с телохранителями прошел сто метров по причалу, удалился от "Вольняги" и остановился. Истлевшая папироска полетела в воду, и я закурил новую. Слева море. Справа развалины древних складов, в которых шныряли большие черные крысы. От Лихого прилетали мыслеобразы и я чувствовал то же самое, что и он. Для меня это стало привычным и если раньше, настраиваясь на пса, иногда я испытывал дискомфорт, ибо многое было в новинку, сейчас это в порядке вещей. Разум, словно раздваивался. Одна половина принадлежала Александру Мечникову, а вторая становилась частью четвероногого пса, чувства которого отличались от моих и были более острыми. Зрение, нюх и чутье - в этом Лихой превосходил любого человека.
Несколько лет назад судьба закинула меня в прикаспийские степи, и там я столкнулся с разумными псами. Перед Черным Трехлетием ученые-генетики пытались на основе анатолийской овчарки вывести послушного боевого мутанта, которого можно использовать на войне. Вывели. Но результат оказался совсем не таким, какого они ожидали. Мутанты обладали разумом и телепатическими возможностями, а самое главное - не желали подчиняться. Поэтому смогли вырваться на свободу и прикончили своих мучителей, которые ставили над ними жестокие опыты. А со мной, пусть и не сразу, вожак новой расы смог договориться. С той поры рядом два пса, Умный и Лихой. Первый охранял семью и присматривал за колонистами, а второй всегда рядом и не раз спасал мою жизнь. Ну а вольные разумные псы плодятся и размножаются. Они обитают в степях, а наше правительство сотрудничает с ними. Мы подбрасываем им продовольствие, а мутанты ведут разведку в интересах ОДР при ГБ, охраняют наши границы и с недавних пор появились рядом с первыми лицами государства. Мой опыт стал хорошим примером и даже у Симаковых теперь есть четвероногие телохранители...
"Вижу", - прерывая мои размышления, от Лихого прилетел очередной мыслеобраз.
Я расслабился и закрыл глаза. Пошла картинка от пса, и я увидел того, кто за мной наблюдал. Невысокий чернявый живчик с автоматом на плече, в потертой горке и с ночным биноклем в руках. Не сразу, но я его узнал. Действительно, знакомый. Позывной - Ворона. На одну половину турок, на другую грузин. Он наемник из отряда Кары, один из тех, кто служил в его охране. Боец неплохой, верткий и пронырливый, малоразговорчивый и преданный Бурову. Но при этом сам себе на уме. Я познакомился с ним, когда вместе с Карой бежал из краснодарской тюрьмы в Турцию, а потом проживал в доме наемника. Друзьями с Вороной мы никогда не были. Хотя бы потому, что мне такие друзья ни к чему, а кофе пару раз вместе пили и время от времени перекидывались несколькими фразами.
"Что ему нужно?" - промелькнула у меня мысль.
Сразу же мыслеобраз от Лихого:
"Мне сбить его с ног?"
"Не надо, - послал я ответ.
– Наблюдай".
Связь с Лихим прервалась. Между мной и Вороной, который продолжал прятаться в руинах, метров десять. Если его позвать, с "Вольняги" нас не услышат и не увидят.
– Ворона, ты что ли?
– окликнул я наемника.
Он отозвался не сразу, но не промолчал:
– Да, Мечник. Это Ворона. Как ты меня почуял?
– Есть способы.
– Правильно говорят, будто ты не простой человек.
– Чего прячешься?
– За тобой наблюдаю.
– А чего за мной наблюдать? Я весь на виду. Только что от твоего босса. Выходи, пообщаемся.
– Лучше ты ко мне подходи. Только без своих бойцов.
– Боишься что ли?
– Нет. Просто разговор не простой. Не хочу, чтобы меня с тобой рядом видели. Ни к чему толпиться. А то патруль мимо пройдет, внимание привлечем, и ненужные вопросы возникнут.
Подумав, что мне все равно бояться нечего, раз уж рядом Лихой, который продолжал присматривать за наемником, я сделал знак охранникам оставаться на месте и направился в развалины. Перебрался через завал из раскрошившихся бетонных блоков, едва не пропорол ногу куском арматуры и прошипел под нос: