Добывайки в поле
Шрифт:
— Кейт! — тихо позвала миссис Мей, стоявшая у порога (так, должно быть. Под звал Арриэтту в тот день, когда она бросилась бежать по дорожке от дома), и Кейт, обернувшись, увидела вдруг то, что она сразу узнала, то, что, наконец, было в точности таким, каким представлялось ей в воображении, — склон холма, усыпанный первоцветом. Хрупкие зеленые стебли с сизым налетом среди повядшей прошлогодней травы и желтые, словно светлое золото, цветы. А куст азалии превратился в высокое дерево.
Миссис Мей снова позвала ее, и Кейт вернулась к входным
— Пожалуй, позвоним еще раз, — сказала миссис Мей, и они снова услышали призрачное звяканье.
— Звонок подвешен возле кухни, — объяснила шепотом миссис Мей, — прямо за дверью, обтянутой зеленой байкой.
(«Дверью! Обтянутой! Зеленой! Байкой!..» Кейт казалось, что миссис Мей произносит каждое слово с заглавной буквы).
Наконец за солнечным пологом показалась какая-то фигура: неряшливая девица в мокром холщовом фартуке и в стоптанных туфлях.
— Да? — сказала она, прищурив глаза от солнца, и уставилась на них.
Миссис Мей приняла холодный и чопорный вид.
— Я хотела бы повидать хозяина этого дома, — сказала она.
— Мистера Досет-Пула, — спросила девушка, — или директора?
Она подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от света, не выпуская сырой половой тряпки, с которой капала вода.
— О! — воскликнула миссис Мей. — Так это школа?
Кейт перевела дух. «Вот, значит, почему дом так похож на казарму».
— А что же еще, — сказала девушка. — Разве здесь не всегда была школа?
— Нет, — сказала миссис Мей. — В детстве я здесь жила. Быть может, я могу поговорить с тем, кто стоит во главе этого заведения?
— Здесь нет никого, кроме матушки, — сказала девушка, — она сторожиха и уборщица. — Все уехали на весенние каникулы — и учителя и ученики.
— Ну, в таком случае, — нерешительно произнесла миссис Мей, — мы больше не будем вас задерживать…
Она уже было повернулась, чтобы уйти, когда Кейт, не желая сдавать позиции, обратилась к девушке:
— Можно нам заглянуть в холл?
— Глядите на здоровье, — сказала немного удивленная девушка и чуть отступила в глубину, словно освобождая им путь. — Мне-то что.
Они прошли сквозь солнечный полог в прохладную полутьму. Кейт огляделась по сторонам: холл был высокий и просторный, стены обиты деревянными панелями. А вот и лестница; она поднималась все выше и выше, из одного мира в другой, в точности, как описывала Арриэтта… однако все остальное выглядело не так, как представляла себе Кейт. Пол был покрыт блестящим темно-зеленым линолеумом, в воздухе чувствовался кисловатый запах мыльной воды и свежий запах воска.
— Тут, под линолеумом, прекрасный каменный пол, — сказала миссис Мей, стуча по нему тростью.
Девушка с минуту с любопытством глядела на них, затем, словно это ей надоело, отвернулась и исчезла в темном коридоре за лестницей, шаркая растоптанными туфлями.
Кейт только было собралась открыть рот, как миссис Мей коснулась ее руки.
— Ш-ш! — шепнула она, и Кейт, затаив дыхание,
— Да, это она. Дверь, обитая зеленой байкой.
— А где стояли часы? — спросила Кейт.
Миссис Мей указала на стену, туда, где висела длинная вешалка для пальто:
— Вон там. Вход Пода был, должно быть, за батареей, только тогда ее не было. Им бы батарея пришлась по вкусу… — Миссис Мей указала на дверь в другом конце холла, где висела табличка и четкими белыми буквами было написано: — «Директор». — А там был кабинет.
— Где жили Надкаминные? И откуда Под добывал промокашки? — Кейт стояла с минуту, глядя на дверь, затем, прежде чем миссис Мей успела ее остановить, подбежала и дернула за ручку.
— Кейт, вернись! Туда нельзя.
— Заперто, — сказала Кейт, возвращаясь. — А можно нам хоть одним глазком заглянуть наверх? — продолжала она. — Мне бы так хотелось увидеть детскую. Я поднимусь туда тихо-тихо…
— Нет, Кейт, пошли, нам пора. Нам вообще не положено здесь находиться. — И миссис Мей твердой походкой направилась к дверям.
— Ну позвольте мне хоть посмотреть снаружи в окно кухни, — умоляюще сказала Кейт, когда они снова оказались на солнце.
— Нет, Кейт, — сказала миссис Мей.
— Только взглянуть, где они жили. Где была та дырка под плитой — спуск Пода… Ну, пожалуйста.
— Ладно, только побыстрей, — сказала миссис Мей, с тревогой посматривая вокруг, в то время как Кейт бежала по дорожке.
Но и кухня принесла ей разочарование. Кейт знала, где она находится, ведь под ней была та самая решетка, и, приставив ладони к вискам, чтобы не мешало отраженное стеклом солнце, она прижалась лицом к окну. Постепенно очертания комнаты сделались четкими, но Кейт не увидела ничего, похожего на кухню. Полки с бутылями и сверкающими ретортами, тяжелые столы, вроде верстаков, ряды бунзеновских горелок. На месте кухни теперь была лаборатория.
Что ж, слезами горю не поможешь. По пути домой Кейт собрала крошечный букетик фиалок; на второй завтрак им подали телятину и мясной пирог с салатом, а на сладкое она могла выбрать сливы или булочку с вареньем. А затем приехал на машине мистер Зловрединг, чтобы взять их и показать домик миссис Мей.
Сперва Кейт не хотела ехать. Она надумала отправиться потихоньку на поле под названием «Паркинс-Бек» и побродить там в поисках барсучьих нор. Но когда миссис Мей сказала, что это поле находится сразу же за ее домом, Кейт решила все же поехать с ними, хотя бы ради того, чтобы позлить мистера Зловрединга. Все это время он, не скрывая своего нетерпения, выглядывал в окно машины с таким выражением лица, словно хотел сказать: «Будь это мой ребенок!..» И хорошо, что она так решила (как она часто потом говорила своим детям), ведь ей могло никогда больше не представиться случая побеседовать и (что куда важнее) завести дружбу с… Томасом Доброу.