Дочь атамана

Алатова Тата

Пританцовывая на крыльце, она ждала, пока Шишкин принесет из конюшен берестяную ледянку, но тут в конце подъездной аллеи послышался мягкий топот копыт по снегу, скрип рессор, и появился экипаж безо всяких гербов.

— Михаил Алексеевич! — закричала удивленная Саша. — Кажется, у нас гости.

Высыпала из сторожки охрана старого атамана, выскочил из конюшен Шишкин, а Михаил Алексеевич примчался от стройки.

Экипаж — черный, строгий, дорогой — остановился прямо у ступенек. Закутанный кучер не спешил покидать козлы, а вот пассажир, кажется, наоборот

торопился.

Резко распахнулась дверь, и с подножек сошел состарившийся невольник из Сашиных снов.

Черный колдун Драго Ружа.

Глава 26

У Гранина даже в глазах потемнело на короткое мгновение — Драго Ружа был всем, чего он когда-либо боялся.

Неужели он прибыл для того, чтобы уволочь Сашу Александровну в Грозовую башню — вот так, нахрапом, средь бела дня, на глазах лядовских людей?

Этого просто не может быть! Не настолько же он всемогущ?

С Сашей Александровной что-то сделалось, она пошатнулась, и Марфа Марьяновна подхватила ее, но Гранин лишь мельком посмотрел назад, не осмеливаясь надолго отвести глаз от колдуна.

А тот, не обращая ни на кого внимания, снова нырнул в экипаж и тут же вынес оттуда мальчика.

Худенького, бледного до снега вокруг, беспамятного и умирающего.

Это Гранин сразу понял, и страх немедля ушел, все ушло, остался только ребенок на руках зловещего валаха.

— Во флигель, — коротко велел Гранин, делая знак охране не мешать. — Марфа Марьяновна, заприте Сашу Александровну в доме, приставьте к ней людей. А ты, колдун, следуй за мной.

Он пошел первым, бестрепетно повернувшись к Драго Ружа спиной, думая только о том, что мальчика надо в тепло.

Во флигеле он указал на кровать, и колдун опустил туда свою ношу. Гранин взглянул на него еще раз и обомлел: за спиной колдуна копошилось нечто ужасающее, призрачное, отвратительное. Словно десяток чертей кое-как слепили в один ком, и теперь из кома высовывались то нога с копытцем, то хвост, то козлиная морда, то огромные клыки.

Все это беспрестанно двигалось, менялось, дышало.

— Отойди от ребенка, — приказал Гранин, которому показалось, будто все эти чудища хищно и жадно тянутся к маленькому больному.

Драго Ружа без возражений отступил к порогу, сказал резко, с акцентом:

— Я привез все, что ты оставил в лечебнице. Сейчас.

И поспешил на улицу.

Гранин же торопливо раскутывал мальчика, разматывал теплые платки, снимал шубу, валенки, портки, рубаху.

Сердце пациента билось едва-едва, то притихало надолго, то торопилось куда-то, то снова останавливалось. Дыхание было слабым, а худоба ужасала.

— Как давно он без сознания? — спросил Гранин, когда Драго Ружа вместе с незнакомым кучером припер огромный сундук и поставил его на пол.

— Третий день, считай.

— Совсем в себя не приходит?

— Перестал.

Кучер ушел, а Драго Ружа маячил за открытыми дверями, отвечал из передней.

— Что говорят лейб-медики?

— Что у Андре нет сил, чтобы

жить.

Да, Гранину уже доводилось видеть подобное.

Катенька Краузе умерла от того же.

Он отошел от кровати, поднял крышку сундука — тяжелая! — с упоением узнавая травки, которые ему доставляли в лечебницу от канцлера. Гранин писал длинные письма, объясняя, как и когда собирать их. Любовно отобранные, заговоренные, родимые, они аккуратно хранились в платяных мешочках, а меж ними лежали склянки и банки с настойками и мазями.

Отдельно были закутаны в чистую тряпицу инструменты.

Гранин быстро нашел склянку с вытяжкой плакун-травы, всем травам мати, чистую, как слеза, прозрачную, как ручей.

Захватил с собой инструменты и вернулся к Андре. Быстро уколол ему палец — ох, не надо бы мальцу терять и толику крови, но нечего было делать, — и уронил рубиновую каплю в вытяжку, шепча слова заветные, матерью от бабки переданные.

И кровь тут же окрасилась в густой черный цвет, и заклубились в ней хвостатые крохотные твари.

— Матерь Божья, — вырвалось у Гранина, — что же вы сотворили с ребенком?

— Многие годы его отец питается колдовством, продлевая и продлевая себе жизнь, — ответил Драго Ружа, — чего еще ожидать.

Гранину поплохело: а ну как и кровь Саши Александровны подобна крови Андре? Неужели и она не жилец на свете и только лядовские жизненные силы питают ее?

— Ты пришел ко мне за помощью, — не спрашивая, но утверждая, проговорил Гранин, — твое колдовство вернее убьет мальчика, нежели спасет его.

— Я не умею спасать, — ответил Драго Ружа с усмешкой, — только проклинать. И ты прав, лекарь, я пришел к тебе за помощью.

— Значит, ты не сделаешь ничего худого в этой усадьбе, — напевно, входя в лад с лекарской своей натурой, сказал Гранин.

— Не сделаю, — эхом откликнулся колдун, и бесовской ком за его спиной зашипел, недовольный этим обетом.

Черти, сколько их было там, жаждали добычи, и Гранин надеялся, что Драго Ружа повелевает ими, а не они им.

— Ступай-ка ты из флигеля, только к лошадям не суйся, а то они всю конюшню разнесут, — предписал он, вернувшись к сундуку, и достал веник чертополоха, — скажи Шишкину, что я распорядился пристроить тебя на ночлег подальше от конюшен и барского дома. Ничего, переночуешь с рабочими. Здесь дурно будет твоим бесам от лечения моего, как бы не взбеленились совсем. Святки — не время для шуток с нечистью. А я приду к тебе, как сумею.

Колдун молча кивнул и исчез, как и не было его, и Гранин тихонько перевел дух. Все-таки плохо подле того было, ознобно.

Выглянув в окно, он убедился, что Шишкин с атамановскими служивыми перехватили Драго Ружа и повели к хозяйственным постройкам.

Охрана несла караул вокруг дома, плотным кольцом выстроившись в цепочку. Главное, чтобы Саша Александровна сама не бросилась в пучины безрассудства. Впрочем, с Марфой Марьяновной не забалуешь.

Это дед с отцом были бессильны перед девицей, а кормилица оставалась непоколебимой.