Дочь Авраама
Шрифт:
Естественно, полицейские не остановились на версии пьяной разборки в парке. Они проверили прошлое Абрахама Рэйми. Раскопали записи о его довоенном активистском прошлом – он состоял на учете в ФБР как неблагонадежный элемент, но ни разу не был задержан, во всяком случае, в Калифорнии.
Пообщались с его бывшей домовладелицей в клоповнике на Лорел-стрит, который она гордо именовала «пансионом для джентльменов». Означенная домовладелица, миссис Браунсвик, сообщила, что Рэйми прожил у нее почти девять месяцев, с октября 1961 года по июнь 1962-го, и в целом зарекомендовал себя неплохим постояльцем.
Исчез Рэйми неожиданно, не предупредив, что съезжает, и не оставив нового адреса. Поскольку он появился в ее «пансионе» после окончания какой-то сезонной работы на ферме, домовладелица предположила, что Рэйми снова устроился на летнюю подработку и стала ждать, пока он вернется в старую комнату. Но когда он не появился и не дал о себе знать в течение месяца, она убрала все его вещи в кладовку. Правда почему-то все никак не могла вспомнить, куда именно она их засунула.
Столь же туманной оказалась и судьба пенсионных чеков. Миссис Браунсвик уверяла, что после отъезда Рэйми чеки приходить перестали, так что, видимо, он сам предупредил военных, куда ему переводить пенсию. Детективы справились в ведомстве и обнаружили, что дом на Лорел-стрит указан у них последним адресом, и все выплаты отправлялись вовремя.
Припертая к стене миссис Браунсвик признала, что в течение полугода сама обналичивала пенсию постояльца, а его вещи просто выбросила на помойку, потому что «это было сплошное барахло, а у нее в кладовке даже банку лишнюю некуда поставить». Конечно, можно было предположить, что когда Рэйми вернулся в город и обнаружил, что домовладелица присвоила все его деньги, то потребовал их вернуть, а она в страхе разоблачения выследила его и убила. В пользу этой версии говорило то, что во время первой беседы на собственной кухне миссис Браунсвик очень энергично размахивала ножом, что отметили детективы в своем отчете.
Но даже детективы признавали, что почтенная дама при всей своей экспрессивности не могла быть настолько тупа, чтобы не понимать, что полицейские первым делом придут проверять последний адрес Абрахама, так что могла бы замести следы и получше. К тому же на время убийства у миссис Браунсвик было надежное алиби – весь вечер с шести до полуночи она провела в своем доме, мозоля глаза постояльцам, поскольку, по ее словам, «нельзя оставлять этих головорезов без присмотра».
Против миссис Браунсвик были выдвинуты обвинения в воровстве и мошенничестве, но это не имело отношения к расследованию убийства.
От мистера О’Кифа, последнего нанимателя Рэйми из Бруксайда, толку было еще меньше. Ему нравился Абрахам, поскольку он сам служил на флоте, хотя толку от работника было немного: клиенты склада шарахались от его изуродованного лица, тяжести он носить не мог, потому что еще раньше надорвал спину, а записи, которые он делал, невозможно было прочитать из-за чудовищного почерка. К тому же Абрахам часто уходил в запои и прогуливал работу. В итоге О’Кифу пришлось его уволить, но он сжалился и написал парню рекомендательное
– Ну что, вычитал что-то интересное? – на противоположный диван плюхнулся Гровенер, держа в одной руке сэндвич и запивая его колой. – Надо сделать перерыв в выпивке, – пояснил он. – Я же не алкаш какой-нибудь.
– Кстати об алкоголе. В отчете вскрытия указано, что в крови Рэйми не было ни промилле. Как ты это объяснишь?
– Ну там же написано. Он где-то разжился бутылкой «Стрэгг», кстати, очень неплохим бурбоном, сел на скамейку, тут кто-то попытался бухло у него отнять, Абрахам не отдавал, вот его и пырнули.
– Но у него совсем не было в крови алкоголя. Ни капли. Это странно. Что за бездомный пьяница, который терпеливо ждет до девяти вечера, чтобы насладиться первым глотком виски. А где он до этого был – в филармонии?
– К чему ты клонишь?
– Ни к чему. Просто странно, что наш парень был абсолютно трезв.
– И что? С ними со всеми это бывает. Сходил на собрание АА, решил завязать. Потом не выдержал, купил или слямзил бутылку бурбона. И все по-новой.
– Согласен. Но как получилось, что на осколках бутылки вы нашли только отпечатки Рэйми и больше ничьи.
– Убийца протер бутылку.
– До или после того, как она разбилась?
– Ладно, уел. Вэл говорил, что ты ушлый. И что ты думаешь?
– На ум приходит только то, что злоумышленник был в перчатках.
– Даже бездомные носят перчатки. Особенно зимой.
– А что насчет ножа?
– Ножа? Ну его так и не обнаружили, хотя ребята прочесали все поляны и кусты. Доктор говорит, что, судя по ране, лезвие было довольно коротким и узким, без всяких зазубрин. В общем, идеально подходит обычный раскладной ножик, который продается в любом универмаге за тридцать центов. Тут в отчете все сказано. Не за что зацепиться. Даже у моего десятилетнего сына такой есть.
– Я не про сам нож, а про то, как его использовали. Убийца воткнул нож в рану и не стал сразу вынимать, а подождал некоторое время, пока сердце не остановилось. Именно поэтому крови вытекло не так много. И только потом он достал орудие преступления и забрал с собой.
– И снова – что в этом особенного. Парень выхватил ножик, пырнул Абрахама, а потом сам оцепенел, осознав, что натворил. Когда понял, что убил человека, вытащил нож и дал деру.
Я понял, что сейчас спорить с Гровенером бесполезно. Как бы следователи не старались вести объективное расследование, они уже все для себя решили и нарисовали образ убийцы, неуравновешенного пьяницы, охочего до бурбона, случайно воткнувшего перочинный ножик в горло Абрахаму Рэйми и сбежавшего с места преступления.
Мне же казалось, что тут дело сложнее. Некто подошел к Рэйми достаточно близко и не вызвал подозрений. Возможно, они беседовали. Затем небольшим ножом, зажатым в руке, одетой в перчатку, стремительно вонзил нож собеседнику в горло. И не стал его сразу вынимать, чтобы не запачкаться кровью. Убедившись, что все прошло гладко, завершил сцену: вынул нож из раны, разбил бутылку о скамейку, возможно приложив к ней руку Рэйми, чтобы создать впечатление пьяной драки. И затем спокойно ушел под покровом ночи.