Дочь царского крестника
Шрифт:
Я им говорю:
– Это не оружие, зачем забирать?
– Не положено! Потом вернём.
И положено было в чей-то карман…
Генерал
Допросы вели не в Кудахане. Оттуда перевели всех арестованных, то есть задержанных, в бывший японский военный городок. Заборы кирпичные – метров шесть высотой. Японцы, прибрав к рукам кусок Китая, серьезно обосновывались. Строили на века. Благо дармовых рук миллионы. Ведут нас пэпэшатники по городку, сворачиваем в одном месте – кирпичная стенка на уровне человеческого роста сплошь исстреляна, до половины выкрошена
– Здесь расстреливают.
Каждый подумал: «Вот зачем подальше от Хайлара привели». Кто-то глазастый заметил:
– Крови-то нет, везде была бы от расстрелов.
Поселили в доме с комнатами японского стиля. Заходишь – обувь оставляешь, залезаешь на возвышенность с татами, столик маленький. Наше дело подневольное, на татами развалились, лежим. По очереди следователи вызывают. Меня два дня допрашивал капитан, две недели подполковник писал за мной, потом к генералу привели. После генерала тишина. Генерал, подводя итог работы со мной, захлопнул дело и бросил:
– Все ваши дела и опилок не стоят!
– Зачем тогда держать? – говорю. – Отпустите.
– Ишь ты! Не так скоро Москва строилась.
Как-то мы в нашей арестантской комнате расшумелись, заспорили, охрана открывает дверь:
– Что вы тут болтаете?
И вызвали парня, если память не изменяет – Алексей, приказывают ему:
– Выходи!
Он рукой нам помахал:
– Всё, ребята, я на свободу!
До этого уверял:
– Меня обязательно выпустят, я на советских два года работал, у меня радиостанция была.
Молодой – двадцать лет.
Не очень его россказням верил: что за шпион, всем подряд о подпольной работе треплется, тем не менее – отпустили.
Сейчас думаю: может, наседкой был.
А мы дальше сидим. Правда генерал обнадёжил:
– Жду распоряжения из Москвы, вот-вот должно прийти, сразу вас освободим! Многих. Которые замешаны в гражданской войне на стороне белых, тех оставим. Остальных освобожу.
Уверенно сказал.
Человек в неволе за всякую соломинку хватается, а здесь сам генерал пообещал. Я размышляю о дальнейшей жизни, планы строю. С дикторством эпопея закончилась, надо в Харбин подаваться. Хорошо бы на железную дорогу устроиться…
Но вдруг что-то изменилось в смершевском ведомстве: засуетились они, забегали. Адъютант генерала заглянул и сказал:
– Знаете, чанкайшистские войска разбили 8-ю народную китайскую армию.
И добавил:
– Это плохо.
Не знаю, насколько ченкайшисты подгадили, погнав части Мао Дзе-Дуна, однако вместо обещанной свободы, нас повезли в Россию. Перед отправкой на вокзал построили на улице, поздняя осень, конец ноября, ночь, генерал вышел и повинился:
– Извините, что наболтал вам. Так в жизни бывает.
Искренне нам обещал и чувствовал себя виноватым. Во всяком случае, мне так показалось. Мог бы и не выходить к нам, не извиняться…
Москва прислала срочную депешу: не отпускать никого, всех, кого взяли, везти в Советский Союз. Виноват или нет, был карателем в Белой армии или нет, воевал у Семёнова, Каппеля, Колчака или нет – не имеет значения…
Поезд
При погрузке в вагоны первый звонок прозвучал: мы не
– Ещё двое осталось!
Каждый арестант на учёте, конвой головой отвечает. А вагоны под завязку. Слышим, крики с перрона:
– Куда мне девать?!
– Впихивай! Твою мать!
Втолкнули. Двери кое-как закрыли. Как ехать в таких невыносимых условиях? При дыхании друг друга раскачиваем. Я впередистоящего тесню, дышать мешаю, он мне.
Погрузили, и стоим. Полчаса, час… Смотрю, передо мной парень опустился на корточки, на коленке записку карандашом настрочил, в щель вагона сунул. Можно сказать в никуда. Другой просит:
– У кого есть бумага?
Писали: я такой-то, нас увозят в СССР. В надежде, что клочок поднимут добрые люди и передадут родственникам. Многие уцепились за призрачную возможность сказать о себе. Но доходили весточки. Мне потом рассказывали: «Записки, что вы из вагонов бросали, люди поднимали и отдавали родственникам». Был уже мороз, снег… Нас в Хайларе погрузили в вагон и десять часов стояли. Задубели. Ждали три вагона с такими же бедолагами, как мы, из Харбина. Наконец подогнали их, подцепили, слышу, снаружи возглас:
– Сейчас отправят их!
Двинулся состав. Стоим сельдями в бочке. Кто-то умный предложил рассчитаться по номерам, чётным сесть, а нечётным стоять. Потом поменяться. Получилось как в анекдоте про козу. Бедолага взмолился к небесам: «Помоги, Господи! Не могу больше! Детей – воз! Теснота! Жена – змея! Тёща – зверь! Содом и Гоморра! Сил больше нет так жить!» Бог посоветовал поселить в доме козу. С ней и подавно невмоготу сделалось. Взмолился опять: «С козой вообще житья не стало, хоть в петлю». Всевышний даёт новый совет: убрать скотину из жилища. Без козы жизнь бедняге показалась раем. Вот и мы – одни сидя едут, другие стоят. И так хорошо. При дыхании не раскачиваем друг друга, не стесняем. Свободно лёгкие работают и у тех, кто сидит, и у кого очередь стоя ехать. Другая напасть. Доски вагона скреплены металлическими полосками, заклёпками. Кто-то, пока сидел, примёрз, встать не может по команде. Рвёшь-рвёшь – никак. Соседи помогут, а клок одежды останется. Так и ехали. Двое с ума сошли. Один понёс околесицу: он едет в Цицикар, там у него любимая девушка Мила. Второй начал рваться на выход. У него экзамен по электротехнике в Харбинском политехническом… Были и смерти. Один раз сразу трое друг за другом. Кричим конвойным: умер! В ответ ругань, маты… Кажется, и друг другу готовы глотки перегрызть, не хочется с нами возиться… Откроют двери вагона, мы подтолкнём покойников к краю…
Не знаю, куда девали трупы?
«Вот так, – думаешь, – и тебя, если что». И какое-то безразличие к тем, кто умер… Кошмар, если подумать, до чего доведён человек…
В лагере рассказывали: в одном харбинском вагоне ехал священник. Отпевал, прежде чем позвать охрану… И все пели «Вечная память».
До Читы меньше суток на поезде, нас пятеро мурыжили. Чуть провезут и в тупик – пропускаем состав из Китая. Пролетел, и опять не наша очередь – порожняк громыхает в другую сторону. Что между этими икотами проедем, то и наше. Зелёный свет зековскому составу в последнюю очередь, паровозы по остаточному принципу. Не успели раскочегариться-разогнаться – опять в тупик.