Дочь дьявола
Шрифт:
Когда Камал разрешил последний спор из-за приданого невесты, сморщенное лицо Хасана расплылось в самодовольной улыбке.
— Я боялся, повелитель, — тихо признался он, — что человек, столь долго находившийся вдали от нас, не увидит всей правды, подобно людям, всю жизнь не покидавшим своей страны.
Камал рассмеялся.
— Но ты все-таки станешь молиться, чтобы я становился мудрее с течением времени, не так ли, Хасан?
— Да, повелитель.
Хасан подождал, пока раб не подаст бею чашу с фруктовым шербетом.
— Есть и еще одно дело, повелитель.
Камал вопросительно
— Ответ, который вы отправили графу Клер несколько недель назад.
— Пропавшие суда? Я написал, что ничего не знаю об этом, Хасан. Ты что-то обнаружил с тех пор?
— Да, повелитель. Виновник — Беджир, один из наших капитанов.
— Мы нарушили договор! — охнул Камал, не в силах поверить услышанному.
— Беджир утверждает, повелитель, что на приказе уничтожить суда была ваша печать.
— Он лжет, — решительно возразил Камал. — Только ты и я пользуемся печатью.
— И еще один человек, если припомните, повелитель. Камал безмолвно уставился на визиря. Немного собравшись с мыслями, он спокойно объявил:
— Прикажи Раджу передать моей матери, что я поужинаю с ней в ее покоях.
— Как будет угодно повелителю, — с поклоном ответил Хасан-ага.
Камал вышел из зала и в глубокой задумчивости направился через затейливые переходы в свои покои, расположенные в западном крыле дворца. Раньше они принадлежали Хамилу, и Камал в память о брате не стал ничего менять. Драгоценные египетские драпировки всех цветов радуги закрывали стены с потолка до пола. На полу расстелены персидские ковры в золотистых, голубых и алых тонах. Вокруг низких столиков сандалового дерева, инкрустированных слоновой костью, разбросаны мягкие вышитые подушки. Длинная низкая тахта занимала почти всю стену.
Камал сбросил одежду на руки своего раба Али, стройного черноглазого восемнадцатилетнего юноши, мавра по происхождению. Камал увидел его на невольничьем рынке пять месяцев назад и понял, что новый хозяин скорее всего сделает из Алиевнуха. На лице мальчика стыла такая безнадежность, что Камал поддался порыву жалости и купил его. Али был фанатично предан господину и часто смешил его своими проделками.
— Ну и жара, — заметил Камал. — Надеюсь, вода холодная.
Он шагнул в ванну, отделанную изразцами с ручной росписью. На каждой плитке были изображены фрукты, растения и животные. Сама ванна была скорее небольшим бассейном, окруженным низкими мраморными столами, накрытыми простынями. Али стал намыливать Камала и обливать водой из разрисованного глиняного кувшина. Наконец Камал нырнул в прохладную глубину бассейна и почувствовал, как его покидает усталость. Жаль, что в Европе нет обычая ежедневных купаний!
Отдохнув немного, Камал велел Али побрить его, а потом растянулся на одном из мраморных столов.
— Когда вы идете в море, повелитель? — спросил Али, втирая ему в спину теплое душистое масло.
— По-твоему, я становлюсь слишком изнеженным, Али? Хочешь, чтобы я размахивал ятаганом и захватывал корабли неверных?
— Нет, вы не изнежены, повелитель, — искренне возразил Али, оглядывая мускулистое сильное тело бея. — Просто боюсь, вам все наскучит
— Я предупрежу тебя заранее, Али, — хмыкнул Камал.
Массируя широкую спину хозяина, Али ни на минуту не переставал болтать:
— Суданский посол просит аудиенции, повелитель. Я слышал, что он привез для вас девственницу необычайной красоты, захваченную в Александрии, подарок от своего повелителя. Возможно, она понравится вам больше, чем Елена.
В голосе юноши прозвучали презрительные нотки, но Камал предпочел их не замечать. Потянувшись, он перевернулся на спину.
— Откуда ты знаешь, что девушка невинна? — поинтересовался он.
Али поднял два пальца.
— Суданец… я слышал, как он разговаривал об этом со стариком Хасаном… он проверил ее.
— Хасан или суданец?
— Хасан, этот похотливый старый козел!
— Осторожнее, Али, — мягко остерег Камал.
Али украдкой поглядел на хозяина, понимая, что зашел слишком далеко. Хасан и эта ведьма — мать повелителя единственные люди, о которых никто не смел сказать дурного слова, даже в шутку.
Ах, господин, теперь вы велите побить меня?!
— Возможно, — небрежно бросил Камал. — Или придется повторить Хасану то, что ты сказал, и пусть он сам расправится с тобой.
Он мрачно хмурился, пока не заметил страха в глазах Али.
— Глупый юнец, — проворчал наконец Камал и, поднявшись на ноги, с отвращением бросил: — Да я весь скользкий и гладкий, как девушка.
— Но, господин, вы не пахнете так же сладостно!
— У тебя всегда наготове ответ, Али, — заметил Камал, когда раб стал его одевать.
— Женщины это любят! — сказал Али, широко улыбаясь.
— Значит, тебе хотелось бы самому проверить новую рабыню?
— И у меня это получилось бы так же хорошо, повелитель.
— Пожалуй, надо было оскопить тебя и сделпть евнухом, — пригрозил Камал, но юноша рассмеялся, уверенный в расположении хозяина.
Али закончил одевать господина, расчесал его густые волосы, и Камал наконец направился к выходу, ослепительно красивый в тунике из мягкой белой шерсти и широких шальварах из той же ткани. Сафьяновый голубой пояс туго обхватывал тонкую талию. На боку висел кинжал с усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Шею обвивала золотая цепь.
— Мне говорили, что вы очень похожи на отца, — удовлетворенно произнес Али.
— Да, хотя волосы у меня гораздо светлее. Должно быть, в нашем роду была какая-то северная принцесса, привезенная издалека.
— Еще мне передавали, — непочтительно перебил Али, — что прославленный пират Хар эль-Дин любил забавляться сразу с несколькими девушками в гареме. Говорят, их крики наслаждения раздавались по всему дворцу. — Али недоуменно покачал головой: — Странно, господин. Неужели у него было несколько языков?
— Кажется, мне следовало бы велеть вырвать язык у тебя, Али, — вздохнул Камал и стукнул раба по плечу. Даже этот несильный удар свалил Али на пол. — Черт возьми, мальчишка, да когда же ты нарастишь хоть немного мускулов? — разозлился он, нагибаясь и поднимая раба. — И запомни хорошенько, безмозглый болван: у мужчины между ног есть все, чтобы дать женщине блаженство!