Дочь генерала
Шрифт:
Отец согласился. Спустя какое-то время он понял, какой богатой кормушкой был этот концерн. Сюда поступали огромные бюджетные средства, которые, как выразился в шутку один из его сотрудников: «для того и предназначены, чтобы ими пользоваться». Едва ли не с первого дня генералу посыпались предложения по грамотному «отмыванию» бюджетных поступлений с целью присвоения и личного обогащения. Схемы новоявленных воришек были просчитаны почти безупречно. Одно не учли: не все люди воры и не для всех оборона родины — место обогащения.
За генеральскими отказами последовали угрозы. Но тут старый солдат не дрогнул, но привычно выстроил линию обороны. Рассадил на ключевые посты своих людей, снабдил их новейшей техникой и серьезными полномочиями. Те профессионально выявляли утечку информации и денег и без лишнего шума пресекали их. Только однажды дело дошло до столкновения с криминалом, но и здесь старые орлы все просчитали и сделали противной стороне предложение, «от которого невозможно отказаться».
Обнаглевшему авторитету выслали курьером видеозапись испытаний новейшей разработки концерна — сверхмалой ракеты точного наведения. Бандиту предложили продолжить испытания, целями которых назначались места его проживания. Разумеется, все адреса, явки и номера машин — прилагались. Ракета выпускалась с плеча и настигала цель на малой высоте в любой точке, введенной по компьютеру. Поражение предполагалось точечное, без невинных жертв: махонькая ракетка влетала в форточку и оставляла после разрыва выжженную дотла квартиру с нетронутыми стенами или сгоревший изнутри автомобиль с неповрежденным корпусом. Впрочем, невинные жертвы вряд ли интересовали авторитета — он-то сам при этом превратился бы в пепел…
Понял бандит одно: «красная крыша» для него непробиваема и с ней нужно считаться. С той поры старый генерал стал неприкасаемым. Разумеется, Наташа ничего об этом не знала. Одно она видела: у папы появились большие деньги, загородный дом, солидная машина, похожая на элегантный танк, а у дочери — золотая кредитная карточка.
Оконце
Примерно в это же время Сергей лежал в кустах и думал.
Куда я бегу? Зачем? Будто от них можно скрыться!.. Что-то не слышал о таких случаях. Обложили со всех сторон вполне профессионально. Сегодня меня ищут и прокуратура, и налоговая инспекция, и бригада «братков». Повесили на меня все свои долги, и давай травить, как волка на охоте. На сегодня моя смерть устроила бы абсолютно всех. Кроме, разве, меня самого.
Если честно, хотелось бы еще пожить. Многого не удалось попробовать: настоящую любовь, рождение собственного ребенка, верную мужскую дружбу… Да много ли чего! По большому счету, я жизни еще и не начинал. Так, что-то призрачное: деньги, бизнес, оплаченные ласки продажных девчонок, вино, кайф… Ну и что? Где сейчас эти «радости»? Только холодный липкий страх и горящая земля под ногами.
Одно удивляет: почему я вообще до сих пор жив? Насколько я знаю, когда нужно, они расправляются с такими за сутки-двое. А я в бегах неделю. Иной раз хочется развязки, хоть какой… Уж если суждено во цвете лет на плаху, то от судьбы все равно не скроешься. И все-таки надежда еще есть. Что-то такое слабенькое, как пламя свечи на ветру, продолжает светить в душе.
Сегодня сидел в кустах и готовился перебежать дорогу. Прислушался — вроде тихо. Только перескочил асфальт и залег в кювете, как мимо пронеслась иномарка с тонированными стеклами. Явно братва. Они просто обязаны были меня увидеть. Но ничего, даже не притормозили. Может, заболтались?.. Когда приходилось ездить с ними, помнится, у нас было о чем поговорить. Как соловьи заливались, нахваливая последние модели иномарок, загородные дома, сорта отборного виски, блюда нового китайского ресторана, пиджаки, галстуки и так далее…
Так, что там у нас? Впереди на пригорке показались крайние дома какой-то деревеньки. Впрочем, наверное, села: вон там над верхушками тополей крест сверкнул. А что если зайти в церковь и свечку поставить? Попрошу у Бога, пусть или убьет меня поскорей или уж защитит. А то неопределенность эта совсем извела. А что если там засада? Ну, и пусть!.. Хватит зайцем по кустам бегать. Надоело!
Ух, как пахнет здешняя трава! Сочная такая, изумрудная… Земля тут черная, жирная. И чтобы мне не устроиться пастухом? Дело доброе, сытное, опять же на природе, на свежем воздухе, среди сытых коровушек. Гонял бы стадо, любовался полями, лесами, небом. А ночью спал бы как убитый и смотрел красивые сны. С чистой совестью.
Вот так, бегаем, суетимся, пьем, курим — и нет нам дела до этой простой природной красоты. А тут своя жизнь: вон букашки ползают, кузнечики прыгают, птицы заливаются, облака по небу плывут. Красиво… И нет им дела до нас, которые беспощадно рубят деревья, распиливают и продают, как своё. А какое оно своё? Мы, что ли, это выращивали? Нет, не правильно мы живем, нечестно. Ох, Боже, помоги мне разобраться во всем. Помоги хоть немного пожить хорошо, чтобы не стыдно было умирать.
Ладно, вставай, беглец! Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Не без труда оторвался он от пахучей травы с мирным населением, поднялся, отряхнулся и пошел в село. Странное дело: кроме кошек и собак не встретил никого. Население будто вымерло. Тишина стояла, как ночью, аж в ушах звенело. Мимо домов, утопающих в садах, по тихим улочкам со щебеночной дорогой, наконец, вышел он к церкви.
…И тут напал на него страх такой тяжелый, будто плита чугунная. В голове пронеслись воспоминания о причастии в детстве, когда бабушка Оля водила его по праздникам в церковь. Вспомнилось вдохновенное озарение во время романа с Мариной, когда он написал стих, призывающий Господа, быть может, самый лучший из всех, что написал. Только все это держалось недолго, и всегда суета вытесняла из его жизни всё, связанное с Церковью. Так может и возвращаться к этому не стоит? Может все это бесполезно?
Стоял он перед железной калиткой ворот и долго боролся с желанием сбежать. Ему показалось, что продолжалось это очень долго. Так, наверное, и сбежал бы, если б калитка не открылась и не появился перед ним седой старичок с белой бородой в черной одежде. Он улыбался и из-под густых бровей смотрел Сергею прямо в глаза.
— Что задумался? Входи, не стесняйся, — сказал он мягко. — Это кто же так напугал тебя?
— А что, заметно?
— У тебя глаза испуганные, — пояснил старец, присаживаясь на скамейку у входа в церковь. — Что случилось?
Ну, подумал он, скрывать что-либо от такого мудреца бесполезно. Рот сам открылся, и он все рассказал: и о том, как партнеры в крупной сделке подставили, и о том, как повесили на его шею чужие долги, как устроили на него натуральную охоту, как обложили со всех сторон… Старичок слушал спокойно, кивая головой. Но Сергея не оставляло чувство, будто ему все известно. Знал он так же и будущее. В этом своем предчувствии он не ошибся.
— Знаешь, сынок, мы с тобой вот что сделаем. Перво-наперво снимем с души тяжелое бремя грехов. Ты сразу почувствуешь облегчение. Потом ты попостишься до воскресенья и я тебя причащу. Ну а дальше поедешь, куда захочешь.