Дочь Горгоны
Шрифт:
– Зимой они не полезут, – буркнула Найка, чтобы не молчать. – Это летом их кишмя кишит, будто они тут хозяева.
Обида прорвалась в её голосе, но жалеть её Александр Николаевич не собирался.
– В некотором роде так и есть. – Директор поудобнее перехватил курицу за когтистые лапы. – Земли заповедника принадлежат людям. И неплохо бы тебе об этом помнить. Чтобы выжить.
Вот как его остерегаться, спрашивается?
– Раз тебе всё равно не спится, можешь пойти на кухню и помочь Марте потрошить курицу, – добавил директор, когда Найка уже почти поверила, что всё обойдётся и её просто отругают или пригрозят не пускать в лес. Сухари царапали кожу за пазухой, напоминая о себе.
– Зайди к себе и накинь что-то потеплее, – сжалился директор. – Ночи стоят холодные.
Пробормотав благодарности в ответ, Найка стремглав понеслась к родной спальне. Ей удалось обхитрить директора!
В спальне она высыпала сухари на кровать и попросила Вассу честно разделить на всех. Вассе доверяли одни, и её боялись другие. Она не обманет.
Сама же Найка зачесала волосы под толстый тканевый ободок, отчего змейки сонно забормотали и клубком свернулись в районе затылка, и накинула для виду шаль.
Директор просто ничего не смыслит в жизни, если думает, что она замёрзнет на кухне, пока будет разбираться с курицей. Да это самое тёплое место во всём приюте! А ещё Марта может расщедриться на целую свежую булку, которые начнёт печь через пару часов. И поспать можно несколько часов в тёплом Мартином закутке, пока сама повариха месит тесто. Так себе наказание. Если бы не едкие куриные потроха, которые нужно потом вымачивать в воде с содой, чтобы они не разъели нежные человеческие желудки. Вот мясо есть могли все, а пирожки с потрохами без опаски грызли только чудовища.
Зимой в приюте было холодно и голодно, так что чудовища среди воспитанников выявлялись куда чаще. Кто поел пирожков и не помер – точно чудовище! Воспитатели только вздыхали. Немногие из тех, кто переживал в приюте зиму, продолжали надеяться, что обычных человеческих сирот тут больше.
Когда Найка вернулась на кухню, директора там уже не было, только мёртвая птица лежала поперёк длинного стола так, что её длинная, покрытая чешуёй и редкими перьями шея свесилась вниз, а в открытом клюве виднелись острые зубы.
– Наечка, как хорошо, – обрадовалась Марта. – Ты мне помочь решила с этой тварью, да?
Найка кивнула, удивляясь тому, что директор не рассказал, как сам прислал её сюда. В наказание. Но тем лучше. Для поварихи Марта ужасно боялась всей дичи и даже половины грибов, что приносили воспитанники.
Да, плотоядные сыроежки, похожие на серые блестящие шары, могли заставить понервничать, если при потрошении в них оказывалась полуживая мышь или белка. Ну так их и нужно было собирать вечером, а не утром, после ночной грибной охоты. Глупое название для грибов, но название «живоежка» почему-то не прижилось.
В любом случае Марта жила в приюте уже дюжину зим и могла бы привыкнуть хотя бы к курам, но нет. Так что она по-настоящему обрадовалась Найке, а значит, можно было рассчитывать и на тёплый закуток для сна, и на булку. Как знать, возможно, даже с тарелкой настоящей каши. Хотя для этого Найке придётся как следует потрудиться. Кашу давали только маленьким, тем из них, которым не требовалась живая кровь, да воспитателям. Людям.
Чудовищам каша не полагалась.
Глава 5. Нехорошее место
– Что это? – Никита с отвращением опустил ложку в сероватое месиво. Голова болела. Вчера они выпили многовато пива. В этой гостинице не было столовой, зато внизу располагался бар. Очень удобно.
Он бы вообще это не назвал отелем. Несколько домиков у подножия гор и один длинный для администрации с общей кухней и этим самым баром. Совершенно лишним было брать ещё и водку, но Пашка на мангале наготовил шашлыков, потом они позвали хозяев гостиницы и радовались, что так хорошо всё получилось, доехали с ветерком, домик достался чистый и тёплый…
В общем, последствия настигли утром. Головная боль такая, что не помогала даже таблетка, настроение ни к черту, да ещё на завтрак вот это. Вроде как хозяйка удосужилась приготовить, хотя обычно тут нет завтраков. И если она умеет готовить только это, то и хорошо, что их нет.
– Каша. – Пашка наворачивал мерзкую серость так, будто это было его любимым блюдом. – Отличная, между прочим! А после вчерашнего яичницу делать – смерти подобно. Заблюём потом весь снег в заповеднике. Так что не выпендривайся, ешь, и побыстрее. Егор обещал через полчаса заехать.
Никита нехотя поковырял кашу ещё раз, даже поднёс к губам. Пахнуло сладким молоком и овсянкой. Фу, какая мерзость! Он отложил ложку и достал пачку чипсов. Ну и кто теперь дурак? Солёные чипсы отлично успокаивали его рецепторы, тошнить перестало, только голова ещё болела, но таблетка должна была помочь.
Вообще, Никита не хотел тащиться в горы на страшных широких лыжах, которые вчера им предложили прямо тут, в Акташе. Запах шашлыка, украшенная гирляндой заснеженная ёлка настроили его вечером на праздничный лад. Хотелось вот так есть шашлык, пить пиво, может, баня с видом на горы, экскурсия… Зимой ведь тоже есть экскурсии? Дичь, опять же. Хотя вот поглядеть, как охотятся на косулю, он хотел. Но при условии что не придётся лезть высоко в горы и далеко в лес. Разве он так многого просит?
Но Пашка, с аппетитом наворачивающий кашу, весь горел энтузиазмом.
– Возьмём с собой палатку, разобьём лагерь. Подстрелим глухаря или тетерева и прямо на костре приготовим. Ну! Представь себе, какой кайф!
Никита представил. Три вонючих мужика в одной палатке. Он уже отдыхал так летом, ему совсем не понравилось. Но вот глухарь, которого до сих пор он видел только на фотографиях, звучал заманчиво.
На всякий случай наделал бутербродов с сыром и колбасой, которые они везли ещё из Москвы. А то знает он этих охотников, как бы там с голоду не сдохнуть.