Дочь Господня
Шрифт:
Убаюкивающий плеск волн Большого канала всегда действовал на Андреа умиротворяюще. Вот и сейчас она властно смирила легкую дрожь тонких запястий, отягощенных золотыми фамильными браслетами, подошла к музыкальному центру и включила диск с «Временами года» гениального Антонио Вивальди. Музыка мгновенно наполнила просторную комнату, окутывая ее невесомой аурой таинственности. И тогда Андреа неожиданно для самой себя вдохновенно сорвалась с места, словно золотистый кленовый листок, подхваченный порывом ветра, и закружилась в такт тоненьким напевам скрипок и флейт. Ее мозг внезапно пронзила мысль о диком сплетении извечно противоборствующих элементов – ангельской музыки и танцующей под нее демонической плясуньи. Совершенное зло ничуть не уступает
– Браво, моя прекрасная госпожа! – восхищенный мужской голос безупречно вплелся в нежную мелодию. – Браво, синьорина дель-Васто!
Андреа радостно вскрикнула и остановилась.
– Рауль! – она постаралась вложить в это короткое имя все богатые колоратурные возможности своих голосовых связок, придавая пяти простым буквам очарование магического любовного приворота.
И призыв подействовал. Мужчина, носящий столь изысканное и благозвучное имя, послушно затворил дубовые дверные створки и шагнул в комнату. Плотоядно раздувая ноздри безупречно очерченного носа, Андреа дель-Васто неотрывно следила за высокой фигурой, медленно идущей по светлому паркету. Рауль оказался строен и широкоплеч, ухоженные темные усики капризно изгибались над аристократично изогнутой верхней губой. Глаза – немного сонные и припухшие, необычного темно-желтого цвета, вызывали ассоциацию со зрачками сытого тигра, лениво притаившегося в тростнике. От мужчины так и веяло затаенной опасностью и неприкрытым высокомерием. Отлично пошитый костюм от «Гуччи» ладно сидел на его атлетической фигуре, подчеркивая игру тугих мускулов. Заметив обращенный к нему женский взгляд, заинтересованный и откровенно возбужденный, Рауль усмехнулся – торжествующе, но почтительно. Это была его женщина, его королева!
Взгляды любовников скрестились. Противостояние длилось несколько кратких секунд, а потом мужчина уступил, как это случалось каждый раз, уважительно отводя взор в сторону.
– Мой! – страстно шепнула стригойка, подходя к Раулю и покровительственно лаская его мужественное лицо своими хищными белоснежными пальцами. – Мой красавец-граф Рауль Деверо!
Мужчина замер, трепетно смежив веки и отдаваясь в плен этих властных, собственнических прикосновений. Из-под прикрытия длинных пушистых ресниц он внимательно наблюдал за своей обожаемой повелительницей. Рауль прожил не одну сотню лет и имел возможность достаточно хорошо изучить женщин – как дворянок, так и простолюдинок. Когда-то ему довелось лично познакомиться и с капризной Франсуазой де Монтеспан, избалованной фавориткой французского короля Людовика XIV, и с блистательной Марией-Антуанеттой, чья недолгая жизнь оборвалась столь трагично, и с великолепной Гретой Гарбо. Он познал многих женщин, но никогда не встречал никого прекраснее Андреа дель-Васто, маркизы де Салуццо. Она поражала непредсказуемыми контрастами, очаровывала мнимой беззащитностью невинной девицы и одновременно пугала угрожающей грацией гибкого хищника, еще только вступающего в лучшую пору зрелого расцвета. Она оказалась истиной дочерью своего великого родителя, Темного покровителя всех стригоев – Того, кого вампиры знали как Отца, а церковники без излишних церемоний называли Дьяволом. В глубине ее синих глаз Рауль увидел что-то манящее, властно напомнившее ему сладкий вкус крови из Атонора – чаши Тьмы, испиваемой единожды в каждые десять лет, в момент повторения ритуала Бессмертия, и это что-то – навсегда сделало его послушным слугой королевы стригоев.
– Мой, ты мой! – как приговор, нараспев произнесла Андреа, скрепляя слова страстным поцелуем. Клыки девушки оцарапали губы мужчины, а зубы Рауля слегка прикусили розовый язык Андреа. Прикосновение, сопровождающееся взаимным обменом каплями крови, дарящее блаженство намного более яркое, чем то, которое дает обычный акт плотской любви. Поцелуй стригоев.
– Принес? – взволнованно спросила стригойка, нехотя отрываясь от мужских губ, пахнущих выдержанным коньяком
Граф Деверо коротко кивнул. Он приподнял правую руку, железная цепочка браслета, соединявшего его запястье с черным атташе-кейсом, мелодично звякнула. Андреа судорожно стиснула кулаки, борясь с нечеловеческим нетерпением, охватившим ее страстную душу.
– Показывай! – коротко приказала она.
Рауль усмехнулся, восхищенный ее самообладанием. Он достал из кармана маленький ключик, открыл и снял наручники, набрал несколько цифр на кодовом замке кейса и откинул стальную крышку чемоданчика, обтянутую шагреневой кожей. На бархатной подкладке лежал одинокий, свернутый в трубку пергамент. Андреа протянула тонкие пальчики и бережно развернула старинную рукопись. Быстро пробежалась взглядом по тексту документа и не удержалась от удовлетворенного вздоха.
– Эту печать невозможно подделать! Я ощущаю исходящую от нее энергетику!
Граф Деверо тоже глянул на документ и кисло скривился:
– Старофранцузский, да еще этот ужасный лангедокский диалект. Угловатый почерк церковника, причем писавший был уже в летах, страдал прогрессирующей близорукостью и закоренелым фанатизмом.
Андреа одобрительно улыбнулась уголками яркого рта:
– Дорогой, из тебя мог бы получиться неплохой графолог!
Мужчина польщено поклонился.
Стригойка снова развернула манускрипт и принялась читать вслух, легко продираясь сквозь дебри давно забытого языка:
«Ваше Святейшество! Как и было приказано, я лично учинил допрос коменданту павшей крепости Монсегюр – еретику по имени Арно-Роже де Мирпуи. Под пытками отступник показал, что на заре в последний день штурма четверо людей тайно покинули цитадель, унося с собой сверток, в котором оказались спрятаны величайшие святыни нечестивых катаров. Преступников звали Гюго, Эмвель, Экар и Кламен. Несмотря на спешно отряженную погоню, поймать беглецов так и не удалось. А наставник катаров, епископ Бертран д’Ан Марти, уже будучи сжигаем на костре, проклял нас, истинных слуг церкви, безумно выкрикнув: «Да падет на ваши головы гнев Святой Чаши!» Поэтому я прихожу к однозначному выводу, что среди похищенных реликвий находилась и чаша Господа нашего Иисуса Христа, в которую благочестивый Иосиф Аримафейский собрал святую кровь, вытекавшую из ран мученика. Под чем подписываюсь – раб Божий легат Арнольд де Сато в день 18 марта 1244 г. от Р.Х.»
Рауль хохотнул:
– Так, значит, зря мы не поверили «Совершенным»! У старика де Пюи не достало бы духу и прозорливости чтобы обмануть тебя, любимая!
Андреа ответила высокомерным взглядом:
– Члены Совета давно выжили из ума. Но ничего, скоро их власти придет конец! Для того чтобы разорвать позорящее нас Соглашение с Церковью, мне осталось совершить всего две вещи – разбудить Сына Тьмы и открыть врата Ада!
Граф похвально кивнул, всецело соглашаясь со словами обожаемой повелительницы.
Стригойка взволнованно прошлась по комнате, не выпуская из рук драгоценного документа.
– Кардинал ди Баллестро все так же уверен в том, что один из ключей от Ада – это и есть священный Грааль, и он хранится в аббатстве ди Стаффарда?
– Да! – Рауль иронично приподнял бровь. – Можно сказать, прямо в твоей родовой вотчине. Это ли не насмешка судьбы?
Андреа хрустнула пальцами:
– Ты недогадлив, мой дорогой граф. Я мало верю в насмешки судьбы, зато имею все основания подозревать нынешнего понтифика – папу Бонифация в поистине змеиной хитрости. Кардиналу Анастасио удалось попасть в подземное хранилище под собором Святого Петра?
– Да! – четко отрапортовал граф. – Отец нам помог. Ди Баллестро проник в главный ватиканский тайник, откуда и выкрал нужный твоей милости документ. Кроме того, он удостоверился, что, согласно записям в каталоге перемещений, Грааль уже более двухсот лет находится в Салуццо…
– Но почему? – перебила Андреа. – И зачем? Наше Соглашение с Церковью насчитывает этот же срок… – она нахмурилась, анализируя, сопоставляя и размышляя.
Рауль недоуменно развел руками:
– Церковники глупы. Их поступки не подаются логическому объяснению!